А когда это было, Лиза?
Когда-нибудь наверное, уже очень скоро! я увижу его так близко, как это уже было однажды вы знаете, он вдруг вошёл и сел, он был немного пьян и очень весел, и взгляд его из отдалённых кресел пугающе-восторженно блестел
Ты очень любишь стихи?
Я? Люблю?? Стихи??? она начала безудержно смеяться, и доктору пришлось оставить её в покое.
11
Кого-кого? переспросила нянечка и просунула голову в маленькое окошко, повторите-ка ещё, что-то вас совсем не слышно.
Ни-коль-ску-ю!
Да разве у нас есть такая? Вот Максимова, знаю, есть, в третьей общей, а вот как этого?
Никольская Лиза, мне сказали, что у вас, что её на скорой
Нянечка просунулась обратно, задумалась, с головы до ног оглядывая стоящую перед ней женщину, и вдруг как озарилась:
Ах, Лизу! Смеральду нашу то-то! К ней же никто не ходит. А вы не сестра? Что-то с лица похожи.
Нянечка невысокая и нескладная, как старый бабушкин сундук, однако резвая на своих коротеньких кривоватых ножках впустила женщину в приёмную для посетителей, где стоял обтянутый чёрной кожей, похожий на гроб диван и два таких же мрачных кресла, а сама скрылась за белой массивной дверью. Дверь захлопнулась глухо, будто навсегда. За ней тишина. Женщина сняла перчатки, поправила воротник и волосы, выбившиеся из-под белой вязаной шапочки. Движения её были скоры и суетливы, как будто она боялась, что вот-вот появится кто-то, застанет врасплох, но никто не шёл, и белая дверь по-прежнему оставалась закрытой.
Из записок доктора: «Всю свою сознательную жизнь я искал длительных циклов, дальних целей, деятельности, стимулы которой лежат во мне самом, а не во внешнем мире. Эти поиски выражались и в хобби занятия альпинизмом; теория медицины, программирование, исследования природы гениальности; цвет и свет психологическое влияние, мистический и символический смысл, наконец, цветотерапия как практический метод. Человек живёт и действует только собственными стимулами, даже когда жертвует жизнью для других. Он не может иначе. Он будет несчастен, если иначе. Несчастен до несовместимости с жизнью. Поскольку»
В дверь постучали.
Да-да!
Владимир Николаевич!
Что там?
Пришли к этой к Лизавете-то.
Через минуту посетительница уже сидела в кабинете главврача.
Ну, как вас зовут?
Оля Ольга Александровна.
Я вас, Ольга Александровна, старше порядком, так что, если не возражаете, то будьте просто Оля, согласны?
Она кивнула, с некоторым удивлением разглядывая сидящего перед ней мужчину в белом халате. Седой, в очках, а такой красавец! Она улыбнулась, свободнее располагаясь в удобном кресте и уже не жалея о предпринятом путешествии.
Так. А кем вы ей приходитесь?
Лизе? Подруги. Вернее, раньше были. Я её давно не видела.
Как давно?
Ну-у, Ольга сморщила лоб и принялась водить по нему пальцем как-то по-детски и довольно беспомощно. Доктор видел, что она просто не может сосредоточиться, и решил помочь.
Пять лет, вот сколько, тут же выпалила Оля и удивлённо взглянула на доктора. Тот рылся в бумагах.
Да? А что же вы теперь надумали Простите, сколько вам лет?
Мне? Двадцать семь двадцать восемь!
А Лизе?
Тоже около этого, она немного помладше.
Ясно. Что же вы пять лет не виделись, а теперь решили посетить? И как вы узнали
Она мне записку прислала. А что с ней? Что-нибудь серьёзное?
Оля, Владимир Николаевич снял очки. Большие карие глаза в окружении сеточки морщин смотрели не строго, но со значением.
Да? откликнулась она, почему-то сразу проникаясь доверием и сознанием того, что этого человека надо слушаться.
Давайте пока решим так: вы сейчас ни о чём не спрашивайте, а сами как можно откровеннее отвечайте на мои вопросы. И подробнее, не стесняйтесь всё важно, ведь речь идёт о жизни человека. Вы сказали, что получили записку. О чём она?
После разговора, который продолжался с глазу на глаз около часа и изредка прерывался телефонными звонками или минутным погружением доктора в его записи, Владимир Николаевич лично проводил Олю до двери бокса и попросил:
Потом опять ко мне, так?
Та кивнула и толкнула дверь.
Сильнее, посоветовал Владимир Николаевич.
За дверью голос был услышан и узнан.