Все-все-все! заверила та. Молчу.
Парень перебирал Виолины пальчики, поднося к губам, и что-то шептал ей на ухо, отчего она заливисто похохатывала. «Быстро работает, молодец», отметила Марина. Стоило ей отвлечься на минуту, как они встали и скрылись, оставив Коваль в компании бутылки текилы и сигареты.
На сцену вышел высокий, смуглый, длинноволосый парень в маске на лице. На танцора был спрос, это чувствовалось, но он легко спрыгнул со сцены и пошел прямо на Коваль, приблизился и поцеловал тонкую руку с длинными черными ногтями. Марина погладила его по щеке, сама не понимая, зачем делает это.
Пойдешь со мной? спросил парень.
Еще не хватало! фыркнула она. Но посидеть рядом разрешу, так и быть.
Танцор послушно опустился на стул напротив и замер.
Ты так и не снимешь маску? спросила Коваль, закрывая глаза.
Зачем тебе?
Я хочу видеть твое лицо.
А вдруг оно тебя разочарует?
Как-нибудь переживу. Сними.
Он подчинился, и Марина, открыв глаза, ахнула на нее, улыбаясь, смотрел Карлос, танцор из «Латины», исчезнувший около месяца назад.
С ума сойти! выдохнула она. Ты?!
Что, хочешь кого-нибудь другого? спросил он, перемещаясь на пол рядом с креслом.
О боже, нет, конечно, нет Но как ты здесь, как ты посмел уйти от меня?
Я же не спрашиваю, как ты здесь, усмехнулся он.
Я даже и не знаю уже, пожала плечами Коваль.
Тогда, может, просто поговорим? предложил Карлос, улыбаясь. Мы давно не виделись.
Давай, откликнулась она эхом.
Я слышал о том, что случилось. Поверь, мне очень жаль, надеюсь, что все наладится, и он вернется, все пойдет, как раньше.
Нет, Карлос, грустно покачала головой Марина. Ничего не наладится, не повторится. Хорошее проходит так быстро Знаешь, как меня называют теперь? Черная Вдова.
Зачем слушаешь дураков? Это ведь от зависти и страха. Была б ты просто жена Малышева, курица домашняя, и тебя никто не трогал бы, но ты Коваль, ты сама по себе. Раз не хоронила его, значит, он жив. Хотя бы для тебя, нужно просто верить в это.
Повисла пауза. Карлос осторожно поглаживал ее ноги, не стремясь, однако, перейти к чему-то другому. Ему всегда нравилась эта женщина, и даже вот эта возможность просто сидеть на полу у ее ног была для него подарком. Марина рассеянно водила рукой по черным вьющимся волосам, а перед глазами стояло лицо Егора его синие глаза, его улыбка
Они долго сидели так и молчали. Карлос закрыл глаза, прислушиваясь к движениям ее руки.
Ты знаешь. Коваль, а я часто о тебе вспоминаю, вдруг признался он, подняв на Марину глаза. Если бы я мог чем-то помочь
Спасибо, Карлос, проговорила Марина, прижимаясь лицом к его волосам. Мне пора домой, и потянулась к карману джинсов, чтобы достать деньги, которые по непонятной причине носила именно там, а не в сумке, но Карлос перехватил ее руку:
Дорогая, я не сплю с женщиной за деньги, ты забыла?
Тогда что ты делаешь здесь, благотворительностью занимаешься?
Я имел в виду, что с тобой за деньги я ничего и никогда делать не буду. А другим я обхожусь очень недешево, поверь.
Смотри, как знаешь. Проводи меня.
Приезжай, когда захочешь, для тебя я всегда свободен, дорогая.
В это время вернулась томная и очень довольная Виола, бросила на них изучающий взгляд. Когда Карлос, попрощавшись, ушел, она накинулась на Марину:
Ты ненормальная? Так и просидела здесь?
Мне ничего не нужно, я приехала с тобой из любопытства! подмигнула Коваль, вставая. Поехали ко мне, переночуешь, а завтра Розан тебя отвезет.
Не боишься? Вдруг я аферистка?
Марина пожала плечами, надевая шубу:
Ну и что? У меня полон дом охраны, ты и пикнуть не успеешь, если что.
Виола расхохоталась, и они вышли на улицу, где у крыльца все же стоял «Хаммер» с телохранителями ну, ясное дело, Розан не оставил босса без присмотра.
Обалденная тачка у тебя, заметила Виола, забираясь внутрь. У меня раза в три меньше «Фольксваген Гольф».
Я не люблю маленькие машины, просто не понимаю. Всегда предпочитала такие вот танки, в них надежнее. А уж когда сама за руль сажусь, то лучше джипа вообще ничего не знаю гоняю, как бешеная. Только в последнее время редко это делаю.
Потому что пить много начали, отозвался из-за руля Юрка.
Смотри, чтобы не начала водителей увольнять по тихой грусти!