Извините, Марина Викторовна, пробормотал он, признав неуместность своего высказывания.
По дороге Коваль исподтишка все же разглядела как следует лицо своей новой знакомой: мелкие, кукольные черты, хорошо очерченный рот, аккуратный носик, голубые, прозрачные, какие-то распахнутые глаза в обрамлении светлых, видимо, ресниц, потому что накрашены они были очень интенсивно. Девочка явно знала толк в хорошей косметике и одежде, любила и умела посещать дорогие салоны красоты, была ухоженна и даже слегка вальяжна. Марине порой очень не хватало любви к себе, было жаль времени, но уж если она оказывалась в салоне «Бэлль», то проводила там почти весь день. Судя по Виоле, она тоже отнимала у парикмахеров и косметологов уйму их рабочего времени. И еще что-то было в ее глазах такое порочное, что ли Она явно скрывала что-то, придерживала до поры. Ничего, рано или поздно раскроется, в этом Марина не сомневалась.
В коттедже было темно, горничная ушла к себе. Макс включил свет, и они с Лешкой пошли по комнатам, проверяя, а Виола с интересом оглядывалась вокруг.
Не слабо!
Не жалуюсь, только одиноко стало. Я отвыкла жить одна, понимаешь? А без Егора мне вообще ничего не надо ни дома, ни денег.
Ты очень его любишь? Виола сбросила шубу прямо на пол и опустилась в кресло, глядя, как Марина, присев, растапливает камин.
Это не то слово. Я дышать без него не могу, нечем, воздуха не хватает.
Он молодой?
Старше меня на четырнадцать лет.
Ого! И как? поинтересовалась она, закурив свою сигарку.
Ему нет равных. Такого бешеного мужика поискать! Знаешь, он очень хорошо выглядит, не скажешь даже, сколько ему лет, только седой совсем. Но, имея меня в женах Марина отложила спички и замолчала, глядя, как языки пламени постепенно охватывают лежащие пирамидкой березовые дрова в камине.
Да, тяжело тебе теперь, посочувствовала Виола.
О чем и речь. И потом, он любил меня, все прощал, лишь бы была рядом. Думаешь, на него бабы не клевали? Ого! Аж визжали! Но женился он все равно на мне, хотя бывали варианты и после свадьбы. Так, легкий флирт с секретаршей, еще что-нибудь. Да и я ведь не без греха, если честно. Господи, если бы он вернулся, я б у ног его лежала, язык высунув
Любовь, дорогая, штука страшная, я по себе знаю, вздохнула ведьма. У меня тоже так было, был человек, ради которого я могла, как ты, язык высунув Но это я, а у него таких Виолок было вагон с прицепом. Плюс еще жена и двое детей. Я и не знала даже. А однажды в парке встретила с семьей, и сердце оборвалось примерный муж, заботливый папа Я тогда таблеток напилась, еле откачали, и вот после этого стала будущее видеть. Представляешь, смотрю на человека и вижу, что с ним дальше будет, как он состарится, как умрет Кошмар, я испугалась сначала, а потом подумала, что из этого можно прибыль извлекать, если только грамотно все организовать. Вот теперь я «потомственная ведьма». С мужиками, кроме как в постели, стараюсь дел не иметь, да и то, если есть возможность, женщин предпочитаю. Ага, значит, вот в чем прикол-то у нее! Если лень к Мартину тащиться, так Глеб есть, такие вещи делает умереть можно! Как-нибудь угощу тебя, хочешь?
Почему нет? улыбнулась Марина, слегка шокированная ее откровениями.
Так, ни о чем, они протрепались до самого утра, запивая разговоры текилой. Уехала Виола только в обед, взяв с Марины слово позвонить, и та честно пообещала, решив даже сдержать данное обещание новая знакомая ей понравилась, оказалась близка по характеру и по отношению к жизни.
Розан не повез ведьму, отправил кого-то из пацанов, а сам явился к Марине и, завалившись в кресло, принялся вести воспитательные беседы:
Схлестнулись уже? Подруги неразлейвода? Смотри, Коваль, она ж вроде тебя шальная. Только ты в делах шальная, а она в койке. Просто как машинка фирмы «Зингер», честное слово, даром что ведьма. Я с ней переспал раз, так еле уполз потом.
А про меня-то ты что знаешь? Марина причесывала влажные после душа волосы и с улыбкой глядела на своего зама. Со мной ты не спал, как можешь судить? А вдруг я еще хуже, а?
Ты это сейчас меня провоцируешь, что ли? изумился Розан.
Еще чего не хватало! фыркнула она. Скажешь тоже! Ты не в моем вкусе.
Конечно, тихо и с горечью сказал Серега, отворачиваясь. Я же не Малыш, не Череп. Ты даришь себя только крутым, а я так халдей, охрана. Слишком прост я для великой Коваль.