Вот черт лукавый!
Скажи спасибо, не попал ты на обед161,
К червям, ты это заслужил по праву.
О з р и к. Но Розенкранцу с Гильденстерном,
прилюдно он и явно признавался
в любви162 актерам, также другу-горбуну163,
и становился на колени, перед Полонием,
а связанный в смирительной рубашке,
от буйства ограждавшей всех,
он боль терпел. Так в это время,
глаза его сияли, как от счастья, я заметил.
Пари164 на тыщу фунтов!
Только не хватало Донасье́на
Альфо́нса Франсуа́ маркиз де Са́да,
Венеру завернувшего в меха.
Он бы, наверное, в гробу перевернулся,
узрев каскад сих подозрительных ужимок,
что извергал наш принц,
одно лишь оправданье
его в глазах придворных умопомраченье.
(звучит песня Псоя Короленко «Странненький165»)
К тому же, женским обществом какой позор!
Пренебреженье
А также разговорами про страсти, увлеченье.
Не видеть сих бесспорных доказательств,
способен только тот, кто не желает
увидеть очевидного иль модой
нещадно ослеплен, иль сам подвержен
позорному и страстному пороку,
под корень изведенному до срока.
Да и Шекспир об этом прямо намекает!
Здесь Эдуард II пример нам интересный
представляет. Сейчас это не новость.
Нет секретов!
Теперь в эпоху соцсетей и интернетов.
А, впрочем, толерантность нам диктует,
пусть даже кто-то и фантазии раздует,
что ничего постыдного отныне, быть не может,
пусть совесть глупая нам мысли не тревожит,
фантазии Пегаса не треножит,
и душу глупую не мнёт и не скукожит.
Одна загвоздка в северной стране
свобода нравов воцарилась не вполне.
И заморожен балаган и карнавал,
не просто неге покорить нас и опутать до конца,
когда мороз «за сорок» всё сковал,
закрыл суровые и дикие сердца.
И то сказать, если спокойно разобраться,
немало кто в солидной той компании
приватно мог бы оказаться.
Теперь нам Викапедия по полочкам разложит
и наши скудные познанья преумножит.
Недавно я прочел и-и-и изумился,
Сократос, Микел Анжелес, Леонар Да давинчес,
Кристо фер Марлоу, Лександр Македонский
и Фрэнсисс Бэконс, некто Р. Нураефф,
а также Аннушка.
Не та, что масло пролила, другая
известный аналитик, дочь известного отца.
И, кажется, еще там кто-то был, не знаю
Да много-много, впрочем, память умница.
Меня всегда удачно выручает,
Не тем, что помнит всё, а тем, что забывает
всё, что мешает жить спокойно и
опасность представляет.
А вот еще тебе штришок к портрету принца,
Так, между прочим, к сведенью прими.
Сейчас позво́ним мы по скайпу
Г о р а ц и о. (с мукой в голосе) Позвони́-и-м!
О з р и к.
Вот вечно ты собьешь с полезной мысли!
Ну хорошо, позво́ним, позвони́м.
О чем я, бишь, хотел сказать, не помнишь?
А, вот о чем, по скайпу по звони́м.
Кому б ты думал?
Ставлю два на десять не угадаешь:
эти два засланца. Отгадал?
Ну, Розенстерну с Гильденкранцем.
Г о р а ц и о. Как, они что, живы?! Тьфу!
Ты знал и врал мне, голову морочил,
про Гамлета: «Преда́л своих друзей!»,
Эдип, Эзоп и беды напророчил
Таких друзей бы за хрен, да в музей!
О з р и к. Спокойно, друг, ведь правда многолика.
Г о р а ц и о. Ну, объясни.
О з р и к. Если они и живы,
еще не значит, что не пре́дал, во-от!
Подчас бывает умысел страшнее
Г о р а ц и о.
Опять мне голову морочить начинаешь?!
О з р и к. И даже более опасен преступленья.
(В сторону, смеясь) Я-то знаю
Г о р а ц и о. Приписыванье умысла тобой
еще не доказательство вины, хоть малой, хоть большой.
О з р и к. А ты не кипятись, у Шекспира-то все закончилось печально, значит, имею право исходить из этого. Если была возможность умысла, то она могла быть, а значит, нельзя отбрасывать такую возможность. То есть, вполне возможно, что это реально произошло. Отсюда один шаг до того, что умысел был. А если есть умысел, то когда-нибудь он реализуется в силу законов теории вероятностей. Проверим. Не беспокойтесь, все и всё под контролем.
Г о р а ц и о. Мысленно ты можешь рассматривать любую возможность, но это не дает тебе права обвинять. Приписывать свои мысли другому, а потом предъявлять их ему, как доказательство преступления. Да это троллинг 80-го уровня! И пожалуйста, не трогай математику.