Басня как жанр обычно определяется как короткое произведение в стихах или прозе, героями которой часто являются животные. Оно направлено на осмеяние человеческих пороков, недостатков общественной жизни, для него характерно наличие морали (в начале или конце текста).
В качестве главной композиционной черты басни традиционно отмечают ее двучленность. Одна часть представляет некий рассказ, вторая моральный вывод из него. Обращение к изучению композиции басен Лафонтена и Крылова позволило исследователям отметить их общую черту: вторая часть мораль не только подводит итог басенному сюжету, «но плавно входит в сам рассказ, частично декодируя аллегорию и подготавливая вывод: дидактическое воздействие становится более опосредованным и неоднозначным». К способам проявления этого взаимодействия отнесены такие явления, как«вариативность языка и тона изложения, присутствие остроумного и лукавого рассказчика, психологизм персонажей; драматургия сюжетной постановки» [Пушина 2012: 135].
Одним из приемов непосредственного «наслоения» смыслов названа риторическая фигура силлепс «употребление одной и той же лексической единицы одновременно в прямом и переносном значении» [там же, со ссылками на Выготского (1986:157) и Гака (1996)]. Это положение получает уточнение: «Используя грамматико-синтаксические механизмы встраивания силлепса в текст, Крылов располагает его в ударных элементах строфы или стиха, что обеспечивает внимание и правильное декодирование приема» [139].
Это замечание заставляет обратить внимание на синтаксис текста басен, конструкции которого могут быть использованы не только как средство включения определённым образом актуализированной лексики (что несомненно), но и как самостоятельное средство формирования смысла.
Наблюдение над текстом басен Крылова в указанном аспекте привлекло внимание к употреблению в баснях, в их обеих смысловых частях отрицательных предложений:
«Вот закипит, вот тотчас загорится!»
Не тут-то: море не горит.
Кипит ли хоть? И не кипит. <>
Наделала Синица славы,
А моря не зажгла
Примолвить к речи здесь годится,
Но ничьего не трогая лица,
Что делом, не сведя конца,
Не надобно хвалиться («Синица»).
Мы рассмотрели 20 самых популярных басен, и оказалось, что во всех текстах присутствовали отрицательные предложения. Определение этой синтаксической категории в Лингвистическом энциклопедическом словаре [1990] дано Е. В. Падучевой: «ОТРИЦАНИЕ элемент значения предложения, который указывает, что связь, устанавливаемая между компонентами предложения, по мнению говорящего, реально не существует (А. М. Пешковский) или что соответствующее утвердительное предложение отвергается говорящим как ложное (Ш. Балли). Чаще всего отрицательное высказывание делается в такой ситуации, когда соответствующее утвердительное было сделано ранее или входит в общую презумпцию говорящих. О. одна из свойственных всем языкам мира исходных, семантически неразложимых смысловых категорий, которые не поддаются определению через более простые семантические элементы» [1990].
В своей монографии 2013 года «Русское отрицательное предложение» Е. В. Падучева обращает внимание на то, что плодотворным для изучения отрицательных предложений оказалось для нее «преодоление трансформационного подхода в исследовании» и «уверенная работа в рамках композиционного подхода к отрицательному предложению как к языковой структуре с присущим ей соответствием между формой и смыслом» [Падучева 2013:8].
Приведённые положения имеют прямое отношение к рассмотрению роли отрицательных предложений в баснях в данном случае в баснях И. А. Крылова. Не остается сомнений, что в части басни, которая сообщает о событии, отрицательные предложения имеют значение, указывающее на отсутствие связи между предикативными членами предложения: Море не горит и не кипит; Синица моря не зажгла (Синица); «И гневаться напрасно он изволит: питья мутить ему никак я не могу» (Волк и ягненок). Я по делам гонцом у барина большого; Ну, некогда ни пить, ни есть, Ни даже духу перевесть (Белка). В данной позиции отрицательные предложения чаще всего представляют собой перволичные конструкции разной структуры, представляющие мысль о том «что некоторое положение вещей не имеет места» [см. выше]. Содержание каждого высказывания представляется как событие, «которое локализовано в некоторой человеческой сфере, происходит в некоторое время и имеет место в некотором реальном пространстве» [Арутюнова 1988: 172]