Рассматривая философские основания разных подходов и принципов осмысления явления в высказывании, Падучева пишет: «По Канту, человек всегда стремится абстрактное интерпретировать в терминах чувственного опыта, соотнося трансцендентное со своим жизненным опытом посредством аналогии, сопровождая се (при наличии критического подхода) использованием принципа фиктивности (alsob, как если бы). Особенно полон косвенными изображениями по аналогии наш обычный, разговорный язык» [Падучева 2013: 42]. На данном участке текста у Крылова реализуются различные средства разговорной речи (Ну, некогда ни пить, ни есть, Ни даже духу перевесть; и тот дурак, Кто слушает людских всех врак: Все про Очки лишь мне налгали; А проку на волос нет в них (Мартышка и очки).
Второй компонент текста переведен на стадию обобщения со значением, о котором писал Балли: соответствующее утвердительное предложение отвергается говорящим как ложное: Он, кажется, из кожи рвется, Да только все вперед не подается, Как Белка в колесе; Невежи судят точно так: В чем толку не поймут, то все у них пустяк (Петух и жемчужное зерно); А я бы повару иному велел на стенке зарубить: Чтоб там речей не тратить по-пустому, где нужно власть употребить (Кот и повар).
Рассматривая высказывания указанных групп в аспекте «событие факт», следует, вслед за Н. Д. Арутюновой, отметить очевидную принадлежность их «к сущностям разных миров. Имя факт ориентировано на мир знания, т.е. на логическое пространство, организованное координатой истины и лжи, имя событие ориентировано на поток происходящего в реальном пространстве и времени» [Арутюнова 1988: 168]. В случае второго компонента повествование ведется от лица автора, выполняя его главную функцию: представлять «концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур персонажей и через них являться идейно стилистическим средоточием, фокусом целого» [Падучева 2013:187]. Используются высказывания с обобщенным значением, в той же роли выступает сравнение.
Так одна и та же конструкция отрицательное предложение используется в разных значениях, нечто в духе риторического приема силлепс, отмеченного исследователями в качестве фигуры, характерной для басни. Он последовательно выдерживается во всех баснях Крылова, соединяя информацию о человеческом поведении с его оценкой, что придает морали характер не столько поучения, сколько размышления, повышая уровень взаимодействия с читателем.
Там, где в басне нет отрицательных предложений в указанных функциях, эти значения выражаются косвенно. В исследованиях, посвященных отрицанию, о нем говорится как о концепте, который «не имеет реальных соответствий в окружающем мире, т. е. относится к числу абстрактных ментальных образований» [Болдырев 2011: 6]. Основными характеристиками отрицания являются «отсутствие, несоответствие, отрицательные оценки и отрицательная коммуникативная реакция» [Там же: 10]. И что важно для интерпретации наших примеров требует выводного знания «для формирования необходимого смысла» [Там же: 8], то есть речь идёт об указании на отсутствие чего-либо или несоответствии чему-либо на фоне определённого стереотипного знания.
О подобных явлениях говорят также как о модальности странного, понимаемой как «отношение модального субъекта к объекту как к странному, не отвечающему стереотипу» [Пушкарёва 1998].
Поведение мартышки в басне «Мартышка и очки» характеризуется активными действиями: то их на хвост нанижет, то их понюхает, то их полижет, но эти действия представляют собой нарушение стереотипа поведения в обращении с очками (несоответствие) и приводят мартышку в состояние раздражения: мартышка тут с досады и печали о камень так хватила их В басне «Ворона и лисица» отрицательный смысл закрепляется за словами лисы, выражающими отчетливо положительные признаки: какие пёрышки, какой носок и, верно, ангельский быть должен голосок, что также нарушает стереотип представления о вороне.
Таким образом, в указанных контекстах мы имеем дело с косвенным отрицанием: в первом случае с бессмысленным поступком как отрицанием стереотипного поведения в обращении с предметом, во втором с лестью, которая сосредоточена на приписывании качеств, в реальности отсутствующих.
Итак, мораль в басне представлена в виде указания на существование выработанных в обществе норм оценок и поведения, нарушение которых ведет к нежелательным результатам, к осуждению субъекта такого поведения или его осмеянию.