Что с ней? удивился Юрик.
Отвяжитесь! и голос был грустный и совсем уже не строгий.
Белены объелась, сказала я и дёрнула Сашку за ногу. Она взвизгнула и свалилась с дерева.
Ах, так! сказала она и припустилась за мной, но я на лыжах и быстро убежала. Тогда она набросилась на Юрика: толкнула его, он на лыжах стоял, поэтому упал, а Сашка стала закапывать его снегом. Я сняла лыжи и подкралась сзади, и прыгнула на Сашку. Образовалась куча мала Целую ночь, почти, мы веселились как сумасшедшие. Мы каталась с горы, играли в снежки, отплясывали весёлые танцы. Замечательная была ночь, и зачем люди спят по ночам, да ещё и под таким большим фонарём на небе в виде большой круглой желтой луны!
А этот день (последний) был мокрый. Сашка закрылась наверху со своим «вдохновением». Юрик болтал ногами на диване у окна. Среди зимы случилась оттепель, морозные узоры на окнах растаяли, снег прилипал к лыжам, кататься тоже было плохо. Я ходила по дому и думала, чем бы заняться. Наконец я придумала: полкухни занимала большая белая печка. Наши комнаты были за ней, так что в комнате вместо одной стены была тоже стена белой печки. Я пошла наверх и попросила у Сашки краску и кисть, потом влезла на стул и нарисовала на печке зайца голубой краской.
Будет на что смотреть перед сном, сказала я.
Что ты говоришь? отвлёкся Юрик и заметил мой рисунок. Он заинтересовался и тоже сходил наверх, и взял краски и кисть. Он развёл краску и нарисовал на печке слона, тоже голубого, с цветными красными пятнами-яблоками. В это время я нарисовала ещё зайца. Потом Юрик нарисовал птичку. А я ещё зайца, Юрик таракана. Я зайца, очередного в ряд поверху печки. Юрик кошку. Я зайца. Юрик жирафа. Я зайца.
Я уже начала жалеть, что умею рисовать только зайцев, когда пришла Сашка.
Гении! сказала она. Как я раньше не догадалась И предложила идти на кухню и разрисовать печку там.
Начать надо сверху. Она забралась на табурет и начала, а я только подавала ей краски снизу. Рисовала она очень странно: ей ничего не стоило пририсовать таракану хвост, а рыбе ноги, а лягушке крылья. Потом она нарисовала Юрика с лыжами на ногах, как смешной шарж. Потом нарисовала меня в виде горохового стручка. Мы так и покатывались со смеху.
И тут приехала Мама, совсем не вовремя. Юрик стоял на печной плите, и рисовал на трубе кита, снова в красных яблоках, а мы с Сашкой рисовали друг другу на своих лицах усы. Мама ни капли не удивилась.
Так, сумасшедший дом, сказала она.
Как умеем, обиделась я.
Юрик застыл на печке и не знал, что делать с кисточкой и с краской, налитой в крышечку от банки.
Может ты спустишься на землю? сказала ему Мама.
А это что ещё такое? удивлённо спросила Мама у Юрика.
Где, что? переспросил он.
У тебя под глазом.
У меня? не понял Юрик.
Да, да, у тебя, строго сказала Мама и стала ждать ответа. И долго ей пришлось бы ждать, если бы не Сашка.
Понимаешь, Даша, сказала она деланно-серьёзно, но со смешком в голосе. Юрик у тебя герой, он защищал нашу честь: он катался на лыжах с большой нашей горы и отклонялся от веток всех деревьев, а от одной ветки не смог уклониться!
Я так и фыркнула, сдерживая смеха. Но это фырканье и кашель за ним произвели совсем другой эффект.
Ты простужена, сказала Мама, тебе надо в кровать.
И, не слушая никаких возражений, она загнала меня лечь в кровать, а Юрика послала за градусником.
Нас опять спасла Сашка. Она быстро приготовила чай, согрев воду на этот раз в электрическом чайнике.
Ругаются, ругаются! сказала Сашка, Гулять надо, на улице тепло, солнечно, а не ругаться.
Температура была нормальной, и после чая мы вышли на улицу. Тут Сашка нашла нам лыжную мазь для оттепели, чтобы лыжи скользили, как в морозную погоду. Все встали на лыжи и пришли к нашей горке. Здесь мы почувствовали себя увереннее. Здесь мы были «как рыбы в воде».
Мама притихла, она стояла в стороне, а мы демонстрировали ей все наши достижения: мы ездили зигзагами, и с разворотами на полный круг, все вместе, и по отдельности. А Мама смотрела на нас и молчала. Да и сказать ей было нечего: на лыжах мы были «ассами».
Гордые и счастливые мы шли домой к вечеру. Мы чувствовали себя победителями. Мама нам явно завидовала.