А мой собственный опыт по этой части вот какой: сколько было в моей практике случаев, когда я прибегала к запугиванию родителей, которые казались мне черствыми и до которых мне хотелось «достучаться» столько раз это не приносило ничего, кроме мимолетного «морального удовлетворения» (послевкусие так себе). Никакого профита ребенку и чаще всего постепенное или резкое исчезновение родителя из терапии. А следом, конечно и ребенка.
Те же случаи, когда мои предупреждения воспринимались всерьез и служили руководством к действию, всегда были с теми родителями, которые и без того были напуганы: с мамами и папами тревожными, виноватыми, готовыми на подвиги и без моих страшных глаз. И если они пугались и стыдились слишком сильно они тоже исчезали из терапии.
Единственные случаи, когда это могло бы сработать, я могу представить с теми родителями, с которыми нас связывал надежный и давний терапевтический альянс и которые доверяли мне своему психологу и готовы были прислушиваться. Скажите мне: зачем таких людей пугать и стыдить? С ними надо держать совет и строить вместе «план спасения».
Если я когда-нибудь достигну уровня «крыла от самолета», я непременно поделюсь с вами, как там обстоит дело с экспертным запугиванием.
Итак: если не пугать, то что же делать?
Анализировать причины, по которым хочется припугнуть (иногда это приходится делать быстро, помогает тренировка). Родитель кажется «непрошибаемым»? Или, наоборот, его тревожность подталкивает сыграть на ней? Разные причины разные тактики. (Иногда видели такое наверное? за жесткостью скрываются страх и вина это тоже можно увидеть, услышать).
Честно описывать текущее положение дел, без прогноза на будущее. Лучше, если родители сами спросят: «и что будет дальше?» Важно не преувеличивать и не преуменьшать проблемы, которые вы видите: честность воспринимается как профессионализм и безотчетно вызывает уважение (обесценить ваши слова становится чуточку трудней).
Я за то, чтобы лишать ситуацию драматизма. Чем проще и нейтральней будут наши слова, тем меньше возникнет желания от них дистанцироваться. Да, есть проблема, да, ее надо решать, ну, ужас, но не ужас-ужас. Это родителям можно драматизировать или отмораживаться, а специалисту не стоит. Принцип умеренности: лучше притормозить с эмоциями, чем переборщить.
(Блин, я вспомнила, как однажды ответила на вопрос «А что если мой сын погибнет?!» «Тогда вы будете приходить сюда и мы будем вместе его оплакивать А пока что будем надеяться, что до этого не дойдет»).
Для того, чтобы смотреть на ситуацию с деловитым и сдержанным оптимизмом, нам нужно ясное представление о том, что происходит, и желательно план. Без этого никакого спокойствия не будет. Поэтому можно сосредоточиться на рациональной части, на анализе: какие способности находятся в дефиците, какие задействованы, что можно сделать быстро (тактика) и какова будет стратегия.
Само обдумывание терапевтической задачи, обсуждение ее вместе уже снижает накал страстей и настраивает на сотрудничество. Принцип консультирования.
Не забывать, что описание проблемы дело четвертой стадии взаимодействия (вербализация). На первых трех наша задача создать контакт такого качества, в котором к вашим словам хотелось бы прислушаться.
Призвать на помощь опыт и рассуждение клиентов: не становиться в позу эксперта, сделать сессию пространством совместного поиска. «Как вам кажется, это проблема глубокая? В вашей семье сталкивались с таким раньше? У вас есть догадки или наметки, что тут можно бы поделать?»
Дышать, ощущать естественный ритм беседы: где-то нужно быть строгой и серьезной, а где-то уместен юмор, он снимет лишнее напряжение. Ритм важен везде: вдох выдох, напряжение расслабление, ваша речь речь клиента, во всем есть ритм. Ритмичность успокаивает и дает опору.
Помнить о Принципе надежды: лучше дать человеку увидеть привлекательное будущее, ради которого стоит постараться, чем ужасное, которого хочется избежать. Пусть впереди долгий путь, но его можно представить как последовательность маленьких и несложных шагов. Сопротивления так возникает гораздо меньше.
Как говорил Носсрат Пезешкиан: «Умный человек спорит так: «Да, ты прав, но» А мудрый человек так: «Да, ты прав, и»