Там, по крайней мере, можно ни о чем не раздумывать, все просто и ясно. И если под маской открытых улыбающихся лиц назревали какие-то драмы, то это были драмы самые заурядные, можно сказать безобидные: чуточку терпения и опыта – и их можно распутать. Сидя за своим бифштексом, Марей ощущал приятную умиротворенность. Если его и постигла неудача, то не по его вине. Он имел дело с чересчур ловким противником. Ведь тут всех постигла неудача. И Табара, и службу безопасности, и самых лучших специалистов «тайной войны». Если Линда не подвергнется нападению, если ловушка, расставленная на вилле, не сработает, никто никогда не узнает разгадки этой тайны. А Марею хотелось узнать. Уж так он был устроен, что неразрешенная проблема застревала у него в мозгу, как заноза, образуя болезненную, ноющую, незаживающую рану. Его собственная жизнь, так же как и жизнь других людей, переставала интересовать его. Он выпил рюмку арманьяка и с каждым обжигающим глотком посылал противнику мольбу хоть как-то проявить себя, принять бой. И пусть даже будет плохо Линде, или Бельяру, пли ему самому. Истина превыше всего!
Когда он вышел на улицу, уже стемнело, город сверкал огнями. Марей медленно покатил в сторону Нейи, опустив в машине стекла, вдыхая вечернюю прохладу. В Булонском лесу было совсем темно. На тротуарах лежали первые опавшие листья. Он поставил машину немного в стороне от виллы и взял свой чемодан. Бульвар Морис-Баррес был пустынен. Он зашагал вдоль ограды. Вилла, казалось, спала. Все ставни первого этажа были закрыты, и сквозь них не пробивался свет. Правильно. Бельяр выполнял его указания. Марей мог воспользоваться отмычкой, но предпочел позвонить. В этой части бульвара было особенно темно. На фасад дома косо падал слабый отблеск фонаря с противоположной стороны тротуара. Марей вдруг заторопился, снова позвонил, входная дверь отворялась.
– Это ты? – спросил Бельяр.
– Конечно, – проворчал Марей.
Бельяр пошел по аллее, позвякивая связкой ключей.
– А где же пароль? – сказал он, принужденно улыбаясь. – Входи.
Как только он запер дверь, Марей направил на него свет карманного фонарика.
– Что нового? – спросил он.
– Ничего.
– Никаких телефонных звонков?
– Нет. Полное спокойствие.
– А Линда?
– Не блестяще. Нервничает. Волнуется. Сразу после ужина поднялась к себе.
Марей вошел в вестибюль, и Бельяр из предосторожности запер дверь на два оборота. Маленькая лампочка в углу освещала диван в гостиной и складной столик, на котором поблескивали бутылка и рюмка.
– Я читал, дожидаясь тебя, – прошептал Бельяр.
Он показал на полураскрытую книгу, лежавшую на ковре.
– Мне кажется, я даже вздремнул, – добавил он. – Хочешь выпить?
– Нет, спасибо.
– Сигарету? Эх, старина, ну и жизнь заставляешь ты меня вести.
Он взглянул на каминные часы.
– Пять минут десятого. Ты, как всегда, точен. Пойду домой.
– Побудь немного, – попросил Марей. – Андре не рассердится из-за нескольких минут.
– Нет, – сказал Бельяр. – И знаешь, пора это кончать. Разумеется. Андре не требует у меня отчета. Но так больше продолжаться не может.
– Знаю, – сказал Марей.
– Прежде всего, эти наши бесконечные хождения… Соседи, чего доброго, подумают… В общем, сам понимаешь… Да и потом, поставь себя на мое место по отношению к Андре… Если я ей скажу, что Линда в опасности, она испугается. А если буду молчать, она подумает, что я хожу сюда ради собственного удовольствия.
Марей откинулся на диване и смотрел на дым, поднимавшийся от его сигареты.
– Неужели ты полагаешь, я об этом не задумываюсь… Прошу тебя, помоги мне хотя бы неделю. Только одну неделю. Если позволишь, я поговорю откровенно с Андре.