Не могли объявить, что нумерация идет с конца, ругнул Михаил нерадивого вокзального дежурного. И, ударяя меня по спине, обрадовано воскликнул: Ты молодчина, что приехал. Мы, с тобой, Кузнечик, обалденно проведем здесь время.
«Кузнечик» это я. Вернее, так меня звали с детства друзья и знакомые. Думаю, не надо иметь много ума, чтобы понять, что иначе не могло и быть, если фамилия у меня Кузнечиков. Естественно, добродушный Мишка Бондарев, которого я сейчас тоже от души хлопал по плечу, слыл среди близких ему людей «Бондарем».
Мы сели в маленькую Daewoo Matiz, в Мишкину несравненную «букашку». У него странное пристрастие к маленьким машинам. До «Матиза» он пользовался легендарной «Окой», в которую он из-за солидного телосложения непонятно как помещался. А еще у него была слабость к невысоким и худощавым женщинам, у которых он, наоборот, не пользовался особой симпатией. Этим, наверное, и объясняется то, что мой друг до сих пор не женат.
Выехав с вокзала, мы повернули возле памятника князю Воронцову основателю Ейска налево и скоро очутились на набережной. Слева раскинулась бирюзовая гладь лимана, блестевшая в лучах восходящего солнца.
Эх, как давно я не видел море. Я любил его. Не просто, как отдыхающий, жаждущий поваляться на песчаном пляже и понежиться в теплых волнах. Море всегда казалось мне живым существом со своим необузданным и противоречивым характером. Сейчас оно было нежным и ласковым. Огромный Мишка тоже чем-то напоминал море. Внешне степенный и спокойный, но если его по-настоящему разозлить, то наружу выплеснется такой мощный сгусток энергии и силы, что только держись
Я искоса поглядывал на Бондарева. Сколько времени мы с ним не встречались? Пожалуй, около года. Раньше, когда оба жили в Москве, то часто общались друг с другом. После чрезвычайного происшествия, связанного с побегом преступника, он так и остался жить и работать в Вологодской области. Однако, приезжая в Москву в командировку или отпуск, неизменно восхищался ею. В отличие от меня, он любил столицу.
Москва хорошеет на глазах, степенно говорил Михаил, окая совсем уже по-вологодски и мягко растягивая гласные буквы в конце слов.
Я обычно иронически усмехался. Кто лучше меня знает изнаночную сторону московского бытия? Однако иногороднего жителя Москва обычно поражает внешним блеском, является для него лакомой приманкой и вожделенной мечтой.
Ты стал рассуждать, как провинциал, возражал я Бондарю. Москва суетной, взбалмошный и опасный город, из которого хочется бежать, сломя голову. Но Москва это еще и тяжкие гири на ногах, которые сбросить не так-то просто. Ибо она навязывает свой стиль и образ жизни. Москва словно огромный, шумный базар, где глаза разбегаются от обилия соблазнов. Она манит показной роскошью, как костер мотылька. И многие сгорают в нем.
На то она и столица, чтобы выглядеть роскошной, не унимался Мишка. По всем показателям она должна быть впереди других городов. А ты, как был скептиком, так им и умрешь.
Спор на данную тему мог продолжаться у нас бесконечно и без всякого успеха. Поэтому меня удивило то, что Мишка, неравнодушный к столице и вообще к крупным городам, подался вдруг в маленький Ейск. Он, словно уловив мою вопрошающую мысль:
Вот купил себе здесь дачу. А что? и словно я ему противоречил, стал объяснять. Такова была Мишкина манера: ему обязательно надо было растолковать собеседнику, почему он поступил именно так, а не иначе. Место здесь курортное, хотя и нет огромной массы приезжих и отдыхающих, как в Сочи. Да и обошлась мне дача сравнительно дешево
Это все замечательно, резонно заметил я. Однако думаю, что тебе, жителю северных широт, больше по нраву должен быть прохладный климат.
Он широко, как обычно, улыбнулся:
Потому и приобрел здесь дачу, что надоели холодные погоды. Но если откровенно, то предки мои по материнской линии жили в этих краях, и в моей крови течет толика казацкой крови.
Никогда об этом не слышал, искренне удивился я.
Моя бабушка имела когда-то в Ейске свой дом. Она умерла в Великую Отечественную войну, а дом сгорел. Мама во время войны была медсестрой, а после ее окончания сюда больше не вернулась. Ты знаешь, что я у мамы был единственный ребенок. Перед своей смертью она рассказала мне все, что знала о бабушке, и передала кое-какие ее бумаги и сохранившиеся фотографии.