Следствие по убийствам ученых длилось несколько месяцев. Преступник, между тем, был посажен в Бутырский следственный изолятор, а меня перевели на другие дела.
Спустя некоторое время Москву потрясло новое известие: убийца ученых сбежал из самого, казалось бы, надежного изолятора. Вместе с сокамерником. Это было ЧП вселенского масштаба. Из Бутырки не случалось побегов уже много десятков лет. Бегство было совершено профессионально: путем подкопа, проведенного к подземной системе коммуникаций. Затем через канализационный люк преступники выбрались наружу за пределами тюрьмы.
Напарник убийцы в скором времени был найден мертвым в подвале одного из домов. В том, кто его убил, сомнений не было. Удар был нанесен сзади по голове тяжелым предметом. Таким образом, сокамернику была заранее уготована роль овечки на заклятье, а убийца избавился от лишнего свидетеля. «Землекоп» так прозвали его между собой оперативные работники был объявлен в федеральный розыск. «На ушах стояла» вся столичная милиция. Однако преступник как сквозь землю провалился.
Я был полон возмущения и гнева. Сколько сил отдано, чтобы обезвредить убийцу, и все коту под хвост. Из-за какого-то разгильдяя или предателя «тюремщика». Одним из виновных в чрезвычайном происшествии был признан мой старый друг Мишка Бондарев, работавший в Бутырском следственном изоляторе. В день побега он являлся ответственным дежурным того самого злополучного корпуса, в котором находилась камера беглецов.
Я позвонил ему и в сердцах высказал все, что думал. Мишка даже не оправдывался. Лишь печально констатировал, что был в тот день «подменным». То есть, случайно замещал на службе заболевшего коллегу, который постоянно работал в этом корпусе.
Может, поэтому Мишка получил тогда не самое суровое дисциплинарное наказание, каким являлось безоговорочное увольнение со службы с «волчьим билетов» без права восстановления. Правда, Бондарева сняли с должности и лишили возможности служить в Москве. Он был переведен в отдаленный район Вологодчины. Впрочем, дулся я на Мишку недолго и скоро помирился с ним.
Еще двенадцать лет спустя
1
Я сидел за рабочим столом, и мои невеселые размышления прервал телефонный звонок служебного аппарата. Мужской голос, эхообразный и гулкий, словно из бочки, как порой бывает при междугородней связи, бодро возвещал:
Владимир, наконец, я до тебя дозвонился. Ты где планируешь проводить отпуск?
Пока не знаю
Прекрасно. Нечего долго раздумывать, приезжай ко мне в Ейск на дачу. Я сейчас здесь. Считай, что теплое море, южные фрукты, виноградное вино и сочный шашлык тебе обеспечены. Ну, как?
А почему бы нет? недолго размышлял я.
Отлично. Один приедешь или с супругой?
Один.
Ясно. Опять поссорились. То-то я звоню тебе домой, а Людмила разговаривает с такой неохотой, словно сердится на меня. Будто не ты, а я в чем-то перед ней провинился. Ты, верно, и дома сейчас не ночуешь?
Я промычал что-то неопределенное. Далекий голос вздохнул.
Ладно, жду.
Я положил трубку. Мой друг Мишка Бондарев некоторое время назад неожиданно выиграл в русское лото пятьсот тысяч рублей. Жена тогда недовольно заметила: везет же некоторым идиотам. Она никогда не умела радоваться чужому успеху. Тем более, по ее мнению, распорядился он выигрышем крайне глупо: деньги Мишка почему-то истратил на покупку дачи в далеком приазовском Ейске. И вот теперь пригласил меня к себе.
Перед отпуском всегда размышляешь, как сделать, чтобы приятное, но очень быстро текущее время отдыха, было проведено с толком. Что ж, кажется, на сей раз данная проблема благополучно разрешилась. О семейной ссоре думать не хотелось. Да и не ссора это была вовсе, а похоже, окончательное крушение нашего семейного корабля Я вдруг представил морское побережье, песчаный пляж, ласковое море, молодые загорелые тела и веселые лица, и если у меня еще оставались минуту назад какие-то сомнения, то теперь они исчезли прочь. Мне страшно захотелось в отпуск.
Ейский вокзал, построенный еще в начале прошлого века, был невелик по размеру, но строен и гармоничен и четкими очертаниями напоминал мне почему-то печатный пряник. Выглядывая из окна, я не сразу увидел своего друга. Дело в том, что в Воронеже электровоз, вместо первого вагона поезда, как это полагается, прицепили к последнему, и мы поехали вроде как задом наперед. Обычная нумерация сбилась, мой первый вагон оказался в хвосте, в то время как Михаил Бондарев встречал меня в голове состава. Наконец, где-то в середине перрона мы встретились и обнялись.