Я думаю, одной кондотты Фачино вполне хватит, чтобы выгнать его из Алессандрии.
Джанмария беспокойно прошелся по комнате.
– А если нет? Что, если Виньяте разобьет Фачино? Что тогда? Виньяте объявится у ворот Милана.
– На этот случай мы должны принять необходимые меры предосторожности.
– Но какие же? – с неожиданным интересом спросил Джанмария. – Если бы мы могли…
Он запнулся, но его вспыхнувшие яростью и надеждой глаза яснее слов говорили о том, что он проглотил приманку, подброшенную ему делла Торре.
– Мы можем, – решительно заявил последний.
– Но как? Как?
– Союз вашего высочества с Малатестой гарантирует вашу безопасность против любого врага.
– С Малатестой? – герцог подскочил на месте, словно его ужалили. Но в следующее мгновение на его дряблом лице появились жесткие складки. – С
Малатестой? – нерешительно повторил он, поудобнее уселся в своем просторном кресле и, закинув ногу на ногу, задумался.
Мягко ступая, делла Торре совсем близко подошел к нему и, понизив голос, убеждающе прошептал:
– В самом деле, ваше высочество, почему бы не пригласить Малатесту, когда Фачино не будет в городе?
И Лонате, до этого момента молчаливо стоявший у окна и не участвовавший в разговоре, прояснил все недомолвки:
– Чтобы навсегда избавиться от этого выскочки. Джанмария еще ниже опустил голову. Он увидел шанс сбросить наконец то ненавистное ему опекунство
этого кондотьера, сила которого заключалась в его популярности в народе.
– Вы говорите так, будто уверены в том, что Малатеста непременно придет.
Делла Торре решил, что пора выкладывать карты на стол.
– У меня есть его обещание, что он согласится на предложение вашего высочества о союзе с ним.
– У вас? – подозрительно взглянул на него герцог.
– Я интересовался его мнением на тот случай, если в тяжелую минуту вашему высочеству потребуется друг.
– И какой ценой?
– У Малатесты есть дочь, – развел руками делла Торре. – Если она станет герцогиней Миланской…
– Это единственное условие? – резко спросил герцог.
– Если союз с Малатестой станет семейным делом, о каких других условиях может пойти речь? – уклончиво ответил делла Торре.
– Разойдитесь! Дайте мне подумать! – Джанмария вскочил с кресла и своей худощавой рукой отпихнул делла Торре.
Он прошаркал ногами к окну, уступленному ему Лонате, и высунулся наружу. Мессер Лонате и делла Торре обменялись понимающими взглядами.
– Клянусь всеми святыми, что тут долго размышлять? – резко повернулся к ним Джанмария и во весь голос расхохотался, представив себе Фачино Кане,
униженного и изгнанного из Милана. Глупец, в эту секунду он не отдавал себе отчета в том, что всего лишь меняет одно ярмо на другое, возможно
значительно более тяжелое.
Он распрощался с делла Торре и Лонате и немедленно послал за Фачино. Когда кондотьер пришел, герцог показал ему письмо Филиппе Марии.
– Это очень серьезно, – сказал Фачино, в свое время получивший образование немногим лучшее, чем герцог, однако в отличие от последнего сумевший
прочитать написанное.
– Вы считаете, что Виньяте опасен?
– Его можно не бояться, пока он действует в одиночку. Но что, если к нему присоединятся Эсторре Висконти и другие смутьяны? Каждый из них ничего
не значит в отдельности. Но вместе они могут представлять собой серьезную силу. И эта дерзкая выходка Виньяте может послужить сигналом к
объединению.
– Что же нам делать?
– Разбить Виньяте и прогнать его из Алессандрии, пока она не стала местом сбора его потенциальных союзников.