– И тем самым навлечь на себя гнев французского короля! – презрительно рассмеялся делла Торре и принялся настолько ловко развивать этот
аргумент, что даже Фачино не заподозрил его в неискренности.
– Возможно, удастся склонить Монферрато к союзу уступкой Верчелли, – предположил Габриэлло.
Но делла Торре был категорически против такого союза.
– Уступить Верчелли! Мы и так лишились уже слишком многого. Не пора ли искать союзников, которые помогут Милану вернуть кое что из утраченных
владений?
– И где же вы найдете таких союзников? – поинтересовался Фачино.
Делла Торре колебался с ответом. Он отдавал себе отчет, что если Фачино станет известно о вынашиваемом им замысле союза с Малатестой, тот
непременно приложит все усилия, чтобы разрушить его.
– Я не знаю, – наконец сказал он, опустив взгляд. – Но я заявляю, что запрошенная маркизом Теодоро цена слишком высока, чтобы иметь с ним дело.
Габриэлло Марии пришлось принести извинения маркизу Теодоро, и тот, сочтя себя оскорбленным, мрачно намекнул, что Милан уже нажил себе немало
врагов, чтобы так безрассудно увеличивать их число.
Очень скоро скрытность делла Торре была вознаграждена.
В самом начале июня из Павии пришло срочное письмо от Филиппе Марии, брата герцога, в котором он умолял помочь ему в борьбе против Виньяте,
тирана Лоди, опустошавшего его земли и уже захватившего Алессандрию.
Когда принесли письмо, герцог находился в своем кабинете вместе с делла Торре и Лонате. Он недовольно уставился на пергаментный свиток, а затем
подтолкнул его делла Торре.
– Чума побери этого писаку! Вы можете разобрать эти каракули, Антонио?
Делла Торре взял в руки письмо.
– Оно от вашего брата, синьора Филиппе Марии.
– От этого куска сала! – пренебрежительно отозвался о нем герцог, лениво поглаживая голову огромного мастифа note 84, растянувшегося у его ног.
– Наверняка у него стряслось что нибудь, раз он вспомнил о моем существовании.
Громким голосом делла Торре начал читать.
Герцог внимательно выслушал содержание письма, лишь два или три раза презрительно фыркнув над особенно жалостливыми фразами, и в конце заметил:
– Его Тучность потревожены наконец! Пускай этот ленивый кабан попотеет сам. Это пойдет на пользу его чудовищному пузу.
– Рано смеяться, синьор герцог, – серьезно заметил делла Торре. – Я всегда предупреждал вас насчет амбиций Виньяте: он воюет не столько против
вашего брата, сколько против всего рода Висконти.
– О Боже! – Выпученные глаза герцога уставились на советника. Давая выход внезапно охватившей его ярости, он резко встал, ударил ногой собаку, и
та убежала прочь, визжа от боли. – Черт возьми, вы что, предлагаете идти войной против Виньяте?
– Ничуть не меньше.
– Но мы едва успели разделаться с Буонтерцо! Неужели кроме войн и распрей мне нечем заняться? Стану я тратить время и деньги, гоняясь за
разбойниками!
– Они не заставят себя долго ждать, если вы будете сидеть сложа руки, – заметил делла Торре.
– Черт побери, Антонио! – вскричал герцог и, схватив со стола ястребиную приманку, принялся рвать ее на части, усеивая комнату перьями. – Вы
говорите, обуздать его? Но как я могу сделать это? Французы вернулись к Бусико. Прижимистые отцы нашего жалкого городишка чересчур поспешили
отпустить их. Они не думают ни о чем, кроме своих дукатов, пропади они пропадом! И совсем не беспокоятся о своем герцоге.
Делла Торре терпеливо дождался, пока герцог остановится, чтобы перевести дух, и только тогда высказал ему свой хитроумный план:
– Навряд ли у Виньяте большая армия.