Завтра я снимаю осаду.
– Вы снимаете осаду? – чуть ли не хором вырвалось у всех изумленное восклицание.
– Да, и не только Верчелли, но и Мортары.
– Но что же вы думаете делать дальше, синьор? – спросил Джанджакомо, ошеломленный услышанным.
– Это мы решим завтра на совете. Скоро утро, и я пожелаю хорошего отдыха мадонне и вам, синьоры.
С этими словами он поклонился собравшимся и направился к двери.
– Подождите, Белларион… – преградил ему дорогу Карманьола.
– До завтра, – жестким, не терпящим возражений тоном проговорил Белларион. – Я надеюсь, к тому времени вы успеете остыть и станете рассуждать
более здраво. Синьоры, все, кто соберутся здесь завтра ровно в полдень, узнают о моих дальнейших планах. Спокойной ночи.
Он ушел, и за ним вскоре последовали все остальные; однако они вновь появились в этом зале не в полдень, как было условлено, а, по настоянию
Карманьолы, за час до этого срока. Надо сказать, такая спешка, равно как и отсутствие Беллариона, весьма заинтриговали их, но первые же слова
Карманьолы все прояснили.
Точно в назначенное им время появился Белларион и был немало удивлен пунктуальностью Беллуно, да Тенды, Штоффеля, принцессы Монферратской,
Джанджакомо и других, уже собравшихся за столом и о чем то яростно споривших. Увидев его, они, как по команде, замолчали, и в наступившей тишине
Белларион почувствовал что то неестественное и угрожающее. Однако он как ни в чем не бывало приветствовал их и, подойдя к незанятому месту у
стола, поинтересовался, что они так горячо обсуждают.
– Мы уже собирались послать за вами, – ответил за всех Карманьола, и Белларион уловил в его голосе неприятные, враждебные нотки. – Мы обнаружили
предателя, сносившегося с Теодоро Монферратским и дававшего ему знать о каждом нашем шаге, не исключая и вчерашнего дела.
– Что ж, неплохо, хотя сейчас это уже не имеет большого значения. И кто же оказался предателем?
Никто не ответил ему. Исключая раскрасневшегося от волнения и презрительно улыбавшегося Штоффеля и опустившей глаза принцессы, остальные в упор
глядели на него, и мрачные выражения их лиц ему отнюдь не понравились. Наконец Карманьола подтолкнул к нему сложенный кусок пергамента со
сломанной печатью.
– Читайте, – сказал он.
Белларион взял пергамент и с удивлением прочитал написанные на нем незнакомым почерком слова: «Его превосходительству синьору Беллариону Кане,
принцу Вальсассина». Он нахмурился, и его щеки слегка порозовели.
– Кто посмел? – сурово спросил он, вскинув голову. – Кто вскрыл печать письма, адресованного мне?
– Вы лучше ознакомьтесь с его содержанием, – повелительным тоном произнес Карманьола.
«Синьор принц, мой дорогой друг, – гласило послание, – ваша незыблемая верность мне и мое тщание спасли прошлой ночью Верчелли от удара,
который, не предупреди вы о нем, застал бы нас врасплох и мог закончиться капитуляцией города со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне
хотелось бы еще раз напомнить вам, что я являюсь вашим должником и вас ожидает самая высокая награда, если вы и впредь будете служить мне столь
же верно, как и раньше».
Письмо было подписано: «Теодоро Палеолог Монферратский».
Белларион поднял глаза от пергамента и с презрением в голосе спросил:
– Кто изготовил эту подделку?
– Маркиз Теодоро, синьор принц, – поспешил ответить Карманьола. – Письмо написано им самим и запечатано его печатью, как подтвердила мадонна
Валерия. Теперь вы понимаете, почему я осмелился вскрыть его?
Белларион недоверчиво посмотрел на принцессу.