Помолчав, она проговорила:
Раз уж мы зашли так далеко мне давно хотелось разделить это с кем-нибудь По бедности нашей семьи у меня не было няньки, я провела детство в театре, где слишком рано поняла, чем занимается за темными кулисами кое-кто из актеров, не исключая губы Рины передернулись моих родителей Может быть, поэтому мне трудно переносить физические прикосновения других. Более того когда я представляю это, мне сразу видится обезумевшая вздыбленная плоть, грубое биение друг о друга и стоны, похожие на крики зверей. Знаешь, Кафка сказал однажды: «коитус как наказание за любовь»
Рина опустила окно и стала судорожно глотать свежий воздух. Потом сказала:
Мы подъезжаем. Вот и сквер Наоми Шемер, созданный по ее песням старый платан, скворечник наверху и дети на ветвях.
Они ехали, погруженные в собственные мысли.
Видите на углу маленький домик? Здесь я живу.
Он остановил машину, и Рина, открыв дверь, несмело протянула руку:
Страшно вам благодарна. Я не приглашаю вас к себе, потому что там жуткий балаган.
А не угостишь ли меня стаканом воды? Очень пить хочется.
Воды? растерянно повторила Рина, словно тот просил о чем-то совершенно немыслимом.
Первые сполохи зари скользнули по ее лицу, и это как бы придало ей решимости:
Ну, что же, вы были так добры ко мне Прошу
Илья направился за ней к двери, тонущей в густых зарослях плюща. Они вошли в крохотную кухню, и Рина налила в стакан воду, почему-то заслоняя спиной вход в комнату. Любопытствуя, он все же смог мельком заглянуть внутрь и поразился: стены там были обиты какими-то одеялами, кусками поролона, тряпками.
Не удивляйтесь! смущенно объяснила хозяйка. Это все, чтобы спастись от шума самолетов.
«Да она сумасшедшая!» мелькнула мысль.
Рина усмехнулась, словно поняв его подозрения, а Илья сказал:
Я не слышу ни одного лишнего звука!
Будет, будет! пророчески возвестила она и глянула на ручные часы. Скоро! Вы не верите?
Илья засмеялся, и тогда откуда-то издали донесся низкий грозный рокот.
Вот-вот! голос ее внезапно охрип. Они уже продувают моторы!
Рина стала метаться, закрывая окна и ставни. Тут что-то взревело вдали, и она закричала в панике:
Это он, Аэробус, самый страшный из них! она лихорадочно рылась в ящике комода. Где мои пробки для ушей?.. Вот они Но это не поможет, когда он взлетит
Стены начали дрожать, и Илья инстинктивно отступил к двери.
Нет, не оставляйте меня здесь! девушка удерживала его дрожащими руками.
Они вместе выбежали из дома, но там рев самолета был еще страшнее.
Непослушными пальцами Илья включил зажигание и рванул вперед, быстрее, быстрее, торопила его Рина, теперь вы поняли, что я не сумасшедшая, эти огромные крылья скоро закроют солнце от прохожих, от мечущихся с воем собак и детей в сквере Наоми Шемер.
Потом шум в небе стал удаляться, она затихла надолго, лежа сзади, и только когда они, наконец, остановились, Рина, пораженная, выглянула из окна. Отсюда, с холма, казалось, что там, внизу, прямо из окутанного утренним туманом моря подымались изъеденные веками здания, а рядом одинокие, сиротливо маячившие колонны и обезглавленная статуя римского патриция
Царица Береника
Так мы в Кейсарии! радостно воскликнула она, Я уже забыла, как здесь красиво и главное тихо! Илья поздоровался со стоящим у ворот Муссой, худым и черным, как дьявол.
Хозяин уже встал?
Давно! ответил тот, сверкнув белозубой улыбкой, которая скорее предназначалась гостье.
Какой страшный! тихо заметила Рина.
Внешность обманчива, возразил Илья. На самом деле Мусса добрый и отзывчивый человек.
Его покоробила усмешка Рины:
В прошлом году он вытащил девочку из горящей машины. Я дал ему слово не рассказывать об этом, но твой цинизм
А почему нужно держать это в секрете?
Понимаешь, если те, кто виноват в этом, видели Муссу, ему несдобровать. А ведь у него тоже маленькая дочка.
Они обошли высокое здание в капризном стиле арт-нуво, мимо белых скульптур, стоящих вокруг туда, где среди мощных сосен был странный провал.
Ты, наверное, хотела спросить о моей работе? Сейчас узнаешь.
Он потянул ее вниз по свежевырытым ступеням к обломку старой стены:
Осторожно, здесь очень скользко.
Я тоже должна спуститься? жалобно спросила Рина.