А почему вы не ходите в новую синагогу, что открылась в центре города?
Мы люди немолодые, улыбнулся тот, и привыкли молиться здесь.
Его маленькое морщинистое лицо, освещенное искусственными свечами, показалось Илье знакомым:
Кажется, я знаю вас. Вы живете недалеко от моей приятельницы у сквера Наоми Шемер, правда? Я видел вас со стройной черноволосой девушкой. Ваша дочь?
Тот прошептал:
Да да
И вдруг по щекам его покатились слезы:
Элоким забрал ее майне нешумэ
Илья был потрясен:
Но зачем же вы молитесь?
Иосиф отвернулся от него, шепча:
Ах, я прошу Его дать моей Фейгале место в раю
Для Ильи это было выше того, что он мог вынести сегодня.
Наверное, сказал он свистящим шепотом, вы молились ему и в то время, как она Но он не помог ей!.. Вы не спросили себя: почему, почему? А потому, что он не слышал вас!
Люди, сидящие вокруг, повернули к нему встревоженные физиономии, но Илья уже не мог остановиться:
По вашим книгам бог это тот, кто занят судьбами огромной Вселенной, им же сотворенной. Может ли он прислушиваться к мольбам таких маленьких существ, как мы?
Позвольте, позвольте! подскочил к ним рав. Он придержал кипу, сползавшую с его лысой головы, и нервно заметил:
Вы не можете здесь открывать нам ваши крамольные мысли! Мы все
Его прервал старик Овадия. Поглаживая длинную белую бороду, он назидательно проговорил, как бы снисходя с высоты своего возраста и сана:
Пусть выскажется! Истинно верующим не повредит мнение человека, думающего иначе.
Илья уже пожалел о своем порыве, но благожелательный тон Овадии словно приглашал его сказать все до конца:
Вы, конечно, знаете, что Создатель признавал наших праотцев, однако это были великие люди, что позволяло им общаться с ним, как равным Авраам, споривший из-за каждого спасенного в Содоме, или Иаков, боровшийся с ангелом, который, в сущности, был
Элоким! дополнил его старый каббалист Что же, ты неплохо знаешь Танах. От отца, наверное, или деда? А рассказали ли они тебе о другом еврее, Ешу, что две тысячи лет назад проповедовал подобное и был распят? Так вот, его тонкий голос дрогнул от нескрываемого сочувствия, тебе нужно знать, что ты выбрал очень опасный путь!
И как бы в подтверждении его слов, воздух разорвала ослепительная вспышка молнии и затем тяжелый удар грома, отчего свет в зале погас, а когда вспыхнул вновь, оказалось, что на старинную мозаику упала большая люстра и разбросала вокруг цветные осколки арфы Давида.
Присутствующие испуганно кинулись назад, а Илья, наоборот к месту случившегося и убедился со вздохом облегчения, что все фрагменты целы и просто выпали из креплений. Остальные с интересом следили за тем, как он укладывает их на прежние места осторожно и, сдерживая волнение, словно это не мозаичный рисунок, а древние струны, которые еще удивят мир прекрасными звуками.
Но рав был недоволен. Приблизившись к Илье, он раздраженно сказал:
Вам нельзя оставаться здесь. Эта молния Вы уже накликали беду на нашу голову!
Тут входная дверь с шумом распахнулась, впустив двух мужчин в черных пальто и таких же шляпах, а за ними старушку с красным зонтом, которой они не давали пройти, говоря:
Тут молятся только мужчины!
Братья Луэль! приветствовал их рав. Вот и будет у нас миньян. И подойдя, сказал женщине. Я вас знаю, вы Хая, приходите сюда молиться почти каждый день. Но поймите здесь вам нельзя быть!
Та пыталась защищаться:
Там, наверху, где место для нас, все завалено досками!
Мы скоро начнем ремонт! объявил рав. А теперь уходите! И вы тоже! протянул он руку к Илье.
Я только закончу с мозаикой! отозвался тот.
Нет! уже почти кричал рав. Это должен делать верующий еврей! и его поддержали голоса остальных. Ведь эту арфу дал царю Давиду Элоким!
Вот-вот! уже не владея собой, взорвался Илья. Давид и его сын Соломон были последними великими людьми, с которыми общался бог. А потом он отдалился от нас, жалких, лживых, думающих только о собственной выгоде!
Тут снова раздался мощный удар грома, а после него дрожащий фальцет старого Овадии:
Ребе, пусть они останутся! Вокруг гроза, дождь!
Ничего! впервые возразил ему тот. Дождь это благословение неба!
Идемте отсюда! в каком-то остервенении крикнул Илья плачущей женщине и потянул ее за собой.