У тебя вот этого нет, а у меня есть
Надира и другие две женщины удивленно посмотрели на нее, поначалу подумали, что сестра каида перерезала себе вены. Но Маймуна объяснила:
Не подумайте, что я согрешила; я не сама, это мне их перерезали.
Да кто же, госпожа? спросила Надира, на глаза ей навернулись слезы, сегодня на подбородке она хной23 нарисовала очертания пальмы, работа очень тонкая.
Мой муж, Мухаммад ибн ат-Тумна, каид Катании и Сиракуз.
Да за что же, госпожа? Что ты ему сделала? снова спросила Надира, она склонилась к гостье и взяла ее руки в свои.
Да разве ж есть причины, из-за которых муж станет так обращаться с женой?
Надира отпустила ее руки, ответ прозвучал как укор.
Я принадлежала Ибн-Маклати, он раньше правил Катанией, был моим мужем, но Мухаммад убил его и присвоил себе жену и город. И как будто мало бесчестья, что я стала женой убийцы первого мужа, так Мухаммад решил преподнести мне и этот подарочек: перерезал вены, хотел, чтобы я умерла от потери крови. А к тому же, вы знаете, что мой брат сам поднялся из рабов до каида за это тоже Мухаммад все время напоминал мне, что я из простонародья.
Ты все еще принадлежишь каиду Катании, госпожа? спросила Гадда.
Он попросил у меня прощения, когда протрезвился на следующее утро ведь Мухаммад из тех, кто напивается вдрызг и творит что в голову взбредет, а на следующий день сожалеет и кается. Я все-таки попросила его разрешить мне поехать к брату, и он разрешил но, если бы тот молоденький слуга не спас меня, я бы сегодня тут с вами не разговаривала, сестрицы родные.
Не боишься возвращаться к нему?
Я не вернусь, знаю, что детей своих уже никогда не увижу а все равно не вернусь!
Смелая!
Я вовсе не смелая, а всего лишь сестра каида Каср-Йанны. Будь я простолюдинкой в этой деревне, еще как вернулась бы, как послушная женушка.
А брат не отправит тебя обратно? подключилась к разговору Джаля, она удивилась, поняв, что Маймуна надеется, что брат поддержит такое непристойное по мнению Джали своеволие.
Али поклялся, что не отправит.
Женщины замолчали, будто под навесом потянуло тревогой из-за поступка Маймуны.
Надира, сестричка, твой брат правильно делает, что не дает тебя в жены первому встречному. Видела мои запястья? Видела, что бывает, когда попадаешь в руки не тому человеку? А к тому же, ты заслуживаешь большего намного больше того, что может дать тебе рабад. Заурядные мужчины не достойны тебя, дочка.
Да кто заинтересуется девчонкой из простонародья?
Да сам великий каид! с неожиданной готовностью произнесла Маймуна, будто с самого начала ждала случая сказать это.
Надира смущенно рассмеялась, потом сказала:
На Сицилии не много великих каидов осталось, не считая твоего мужа, твоего брата, да еще
Она не договорила, у нее вдруг промелькнула странная мысль: Маймуна приехала к ней, говорит от имени и в пользу своего брата. Ее охватило беспокойство, она разволновалась и так встревожилась, что не могла больше произнести ни слова.
Надира, милая, ты отчего затрепетала? спросила у нее Маймуна и погладила по щеке.
Джаля смекнула раньше дочери, зачем пожаловала Маймуна, она забеспокоилась.
Надира, тебе как будто неприятны добрые слова Маймуны, пристыдила она дочь.
Ты по какому делу приехала? серьезно спросила Надира и сглотнула слюну.
Посмотреть, правду ли сказывают про Надиру из рабада. Тебе неприятно?
Да нет! отозвалась Надира и нервно улыбнулась.
Маймуна уговорилась с братом, что, если ее мнение о Надире окажется благоприятным, то она сделает так, чтобы девушка пришла в комнату подавать мужчинам на стол, а главное собственноручно подаст какое-нибудь яство каиду.
По-твоему каид Каср-Йанны поедет в рабад без всякой причины? Надира, Али будет бесконечно счастлив, если ты сама накормишь его из своих рук.
В глубине души Надире не хотелось идти к каиду, не потому что идея Маймуны ей не нравилась, а из-за того, что дело было серьезное; она накрыла лицо, взяла из рук служанки сладости с фруктовой горчицей, медом и пряностями и понесла в комнату, где беседовали мужчины.
Каид, как только увидел подходящую к нему Надиру, прервал разговор; это был знак Маймуны, что смотрины девушки прошли успешно.
Умар замешкался, но тут же догадался об истинной причине визита своего господина.