Умар замешкался, но тут же догадался об истинной причине визита своего господина.
Надира опустилась на колени перед каидом, взяла с подноса кусочек сладкого и поднесла каиду ко рту, он нежно перехватил ее руку она даже подумала, что в чем-то сплоховала и, не отрывая взгляда от ее распахнутых глаз, заговорил на память стихи:
«А ведом ли тебе, правитель вышний, ручья кристально-чистого полет,
Где девица распустит локон пышный и цапля изумрудных вод испьет?
Где странник глянет в вод зерцало ликом и душу распознает невзначай.
А ведомо ль тебе, о мой великий, докуда простирается твой край?
А ведомы ль тебе просторы эти и моря чудо, где не счесть красот,
Где рыбаки к закату вынут сети, где рыбка плавником златистым бьет,
Где вдруг прольется с неба дождик частый на сладость смокв и первых дынь межи?
Я ведомы ль тебе, владыка ясный, Сицилии прекрасной рубежи?
А ведом ли тот край, о всемогущий, где светлячкам в ночи потерян счет,
Где померанца расстелились кущи, где роза и гибискус расцветет?
А ведом ли тебе, властитель мира, Надиры небосвод и бирюза
Очей ее? Мне б вновь взглянуть, Надира, в твои безбрежно синие глаза».
Из глаз Надиры выкатились две слезинки, пробежали по щекам и исчезли под складкой никаба24. Она не понимала, как молва о красоте ее глаз могла выйти за пределы рабада и даже дойти до ушей каида.
Ты когда-нибудь слышала эти стихи, милая? спросил Али, хотя знал, что ответит девушка отрицательно.
Нет, государь. Но счастливица та Надира, которой их посвятили.
Каид улыбнулся, его приятно поразила крайняя скромность девушки.
Этим летом я принимал у себя одного бродячего поэта, некого Мусаба, он искал службу при дворе и два месяца услаждал меня своим стихотворным мастерством. Как-то раз воспел он цветок такой несравненной красоты, что я взмолился и попросил открыть, о ком идет речь. Оказалось, что у цветка есть имя: Надира; живет в рабаде, она сестра амиля. Стих, который я только что прочел, не мой, милая, я всего лишь выучил его наизусть дар за гениальность предназначается только поэту Мусабу, но дар за красоту слов предназначается тебе. Но если бы я увидел твои глаза до того, как услышал стихи, я бы, скорее всего, наказал Мусаба за гордыню, за то, что он вознамерился описывать неописуемое. Аллах воплотил в тебе несравненное и необъяснимое, милая моя! Я целый месяц ждал, пока не кончился рамадан25, чтобы приехать и взглянуть на «небосвод Надиры», в ее «безбрежно синие глаза», и теперь вижу, что они воистину безбрежны.
Он посмотрел на Умара и произнес:
Брат, прошу у тебя руки Надиры, заплачу любую цену, какую назначишь.
Умар молчал, Надира вышла из комнаты, она знала, что договариваться о свадьбе дело мужское.
В глубине души Умар согласился не мешкая, он отдал бы Надиру каиду и даром, раз становился шурином самого каида, но обуздал свои чувства и давать согласие не торопился, чтобы каид поднял ставку. Али заверил, что Надира станет одной из его жен и что он не будет обращаться с ней как с наложницей из-за того, что она не благородных кровей. Кроме того, посулил дары и льготы всей семье. Умар в тот момент смотрел на своего старшего сына Рашида, которому было всего лишь восемь лет, и не мог не вообразить, насколько к лучшему изменится их жизнь, благодаря синим глазам сестры.
А Надира тем временем побежала в укромное местечко, где пряталась в детстве, под крону высокой шелковицы, что росла недалеко от дома. У нее никак не укладывалось в голове, что именно ей так сильно посчастливилось. Она не чувствовала себя на высоте, думала, что ничем не заслужила знаков внимания каида и предложения такого важного человека. Она плакала и дрожала потом прислонилась к стволу, закрыла глаза и вспомнила, что именно привело к сегодняшнему сватовству.
Глава 3
Лето 1060 года (452 года хиджры), рабад Каср-ЙанныКак-то в пятницу под полуденным солнцем Надира отправилась к колодцу на южной окраине рабада, собиралась принести домой ведро воды; за ней увязалась маленькая племянница Фатима. На Фатиме было красное платьице и ожерелье, украшенное разноцветными геометрическими формами, с головного убора на лоб свисали подвески так, как у берберов принято наряжать девочек. Вместе с ними к колодцу шли и другие женщины; несмотря на духоту палящего полуденного часа, женщины смеялись и перешучивались.