Боюсь, однако, не всем ваши утверждения, Лев Николаич, покажутся убедительными.
Не всем? Разве не вы ведёте это дело, Василий Александрович? слегка встревожился Мышенков.
Ну, во-первых, не я один. Хотя и я, если говорить откровенно, не склонен вам доверять безоговорочно. И потом, они же ведут, как вы, очевидно, заметили, и самостоятельное расследование.
Кто?
Василий Александрович движением головы указал на дверь.
Да вот они, сегодняшние гастролёры с пистолетом. Хотя пистолет мы изъяли, конечно, но, как вы понимаете И Василий Александрович окинул Мышенкова сочувственным взглядом.
Вы полагаете, что Лев Николаевич растерянно замолчал.
Возможно, они захотят вам задать несколько вопросов, пояснил Василий Александрович.
Но почему?! Как же тайна следствия? Мышенков также поднялся на ноги и выбежал из-за стола.
Вчерашняя тайна сегодня уже не тайна, сегодняшняя тайна завтра уже не тайна, направляясь к двери, беспомощно развёл руками Василий Александрович. Так что
Когда дверь за посетителем закрылась, Мышенкову стало по-настоящему страшно. А ну как сейчас войдут эти трое, которые ничуть, судя по всему, не лучше тех, что убили их начальника, да и начнут задавать вопросы, предварительно надев ему на голову целлофановый пакет? Так что же делать-то? Рассказать всю правду?
А если им покажется мало? Скажут, что это не вся правда, по их мнению, и И что тогда? Снова пакет на голову, пока не задохнётся, что с его-то слабыми лёгкими может случиться непредсказуемо рано?
Словно волк, впервые угодивший в клетку, он метался по кабинету и не находил себе места, а в голове его бились мысли, причиняя едва ли не физическую боль. Необходимо искать и найти выход!
Неожиданно взгляд его наткнулся на дверь. Да, надо срочно сматываться отсюда, чтобы хотя бы временно снять остроту проблемы! И не ночевать сегодня дома. А к завтрашнему утру попытаться что-нибудь придумать.
КОЛИЧЕСТВО БЕГЛЕЦОВ УВЕЛИЧИВАЕТСЯ ВДВОЕ
Подлесный припарковал «четвёрку» таким образом, чтобы, не покидая автомобиля, можно было наблюдать за входом в офис салона «Нимфа», а правильнее сказать, за аркой, ведущей во внутренний дворик, где и находился вход в салон.
Он намерен был во что бы то ни стало дождаться, когда Бояркина отправится домой, и поговорить с нею, жёстко и однозначно. Она впутала его в грязную и опасную авантюру, она и обязана выпутать его из неё. А положение гонимого зайца его не устраивает в принципе.
На улице появился Мышенков. Старомодно одетый, в плаще и шляпе, он явно был очень сильно взволнован, двигался суетливо, озирался по сторонам и то да потому делал попытки перейти на бег. Что у них такое приключилось, если этот самовлюблённый поросёнок позабыл о своих величаво-плавных манерах? Такое впечатление, что он драпает, спасается от кого-то бегством.
Подлесный выскочил из машины и бросился догонять Мышенкова. Когда он находился уже метрах в десяти от Мышенкова, тот в очередной раз обернулся. Дмитрий быстро присел, укрывшись за спинами впереди идущей парочки, в результате чего остался незамеченным.
Затем Подлесный вновь метнулся вперёд и настиг Мышенкова. Ткнув указательным пальцем беглеца в бок, он грозным голосом рыкнул:
Стоять! И не дёргаться!
Мышенков, напуганный суровым окриком, рванулся вперёд, однако споткнулся, и раз, и другой, потом зашатался и упал на колени. Но и на коленях не устоял опустился на четвереньки. Подлесный, не ожидавший, что жертва его шутки окажется столь неустойчива, кинулся с поспешностью поднимать упавшего.
Э-эй, ты отчего такой пугливый? Шуток не понимаешь? Давай вставай!
Мышенков покосился на Подлесного и что-то промычал нечленораздельное. Язык у него отнялся, что ли? Впрочем, что касается языка это вопрос. А вот ноги действительно не слушались Мышенкова, и Дмитрию стоило немалых усилий, чтобы стопроцентно зафиксировать тело пострадавшего в вертикальном положении.
И что же стряслось, Лев Николаич? взяв Мышенкова под руку, спросил Подлесный. Вы в таком состоянии, Лев Николаич, в каком я вас сроду не видывал. За вами кто-то гонится? А с лицом у вас что?
В каком я состоянии! вдруг вскричал Мышенков и бросил на Дмитрия надменный взгляд. Я возмущён! Вашим поведением, извольте слышать! Да что вы себе такое позволяете?! продолжал возмущаться он, однако смотрел теперь уже не на Подлесного, а мимо: назад, вправо, влево стрелял глазами по сторонам, что называется.