Так это ж хорошо, человек в гору пошел.
Хорошо, да не очень. Тут в него словно бес вселился. Снова начал играть в карты и всё спустил. Причем не только все нажитые деньги, но и в долги влез на несколько сотен рублей золотом. И так у него это уже не первый случай.
Жаль парня, он башковитым был.
Башковитый, то башковитый, а вот справиться с пагубной страстишкой не может.
Да, во всех делах, а особенно в карточных играх, надо знать меру.
А он меры не знает, вот и платит за это. Ну да ладно, Бог ему судья.
А как мой дядюшка, твой брат, продолжает разоряться?
К сожалению, не везёт ему в торговле. Сколько я не помогаю, сколько не вытаскиваю из долгов, а он снова вязнет. Он в них, как в шелках.
Да, жаль человека. Явно торговля, не его дело.
Всё может быть, но я не могу оставлять брата в беде. Ты наверно устал с дороги, сейчас Дуня приготовит постель у тебя в комнате, сказал Григорий Иванович и позвонил в колокольчик.
На пороге кабинета появилась горничная со свечой в руке.
Дуня, сказал Григорий Иванович, приготовь постель для Сергея Григорьевича в его комнате.
Хорошо, Григорий Иванович, ответила девушка и вышла из кабинета.
Опять неполадки с этим новомодным электричеством, недовольно пробурчал Григорий Иванович, Снова не горят электрические лампочки. Уже двенадцать лет, как в городе построили электростанцию. Более пяти лет, как в Курске появились электрические лампочки. Наладить же бесперебойную подачу электроэнергии в дома добропорядочных граждан не могут! Эх, Россия матушка!
Да, медленно приживаются новшества науки и техники на нашей земле, но пожалуй ты прав отец, помедлив немного, проговорил сын, чувствуя усталость во всём теле, надо мне отдохнуть с дороги. Пойду-ка я спать.
Конечно, иди, отдохни сынок. Дуня тебе в комнате оставит зажженные свечи.
Сергей пошел к себе. Из-под приотворенной двери комнаты пробивался неяркий луч света. Он осторожно приоткрыл дверь и с замиранием сердца остановился.
Его комната, за время отсутствия, ничуть не изменилась. Так же стоит у стены платяной шкаф, у противоположной стены кровать, а около окна письменный стол.
На столе стоял подсвечник с горящими свечами. Капли расплавленного воска медленно стекали по свечам, постепенно застывая. От этого казалось, что они плачут жгучими горячими слезами. Как бы о чем-то скорбя и тоскуя, о чем-то, только им одним известном
Ровное пламя мягко освещало небольшую комнату Сергея, наполняя её с детства знакомым уютом и спокойствием.
Горничная ещё не закончила застилать кровать.
Пластичная, соблазнительная фигурка Дуни, плавно изгибалась при взбивании подушки, вызывая восхищение и смутное желание в душе Сергея.
Свет от свечей падал на сосредоточенное лицо девушки, подчеркивая приятную красу, простой русской деревенской красавицы.
Где ж таких красавиц выращивают? решал прервать молчание Сергей.
Ой, Сергей Григорич, проговорила вздрогнувшая Дуня, вы меня испужали.
Неужели я такой страшный? с легким лукавством в голосе спросил Сергей.
Не, шо вы, простодушно ответила Дуня, вы симпатишный.
Так чего ж испугалась?
Маленько задумалась о своем.
Так ты не ответила на вопрос. Где ж таких красавиц выращивают?
Шо я, растение, какое, шо б меня выращивали?
Конечно ты не растение, но ты так же прекрасна и свежа, как куст чудесных роз, распустившийся в сказочных садах Семирамиды.
Вы надо мной смеётесь наверно, Сергей Григорич, слегка зардевшись от смущения, проговорила Дуня.
Нет, правда. Но ты не ответила. Откуда ты, красавица?
Да я нашенская, из Льговского уезда.
Уезд по городу Льгову назван?
Да, кажись так.
Интересно, почему у него такое название?
Бабы сказывают, шо какой-то князь построил этот город для жены Ольги, вначале город так и называли «Ольгов», но потом буква «о» потерялась и его, тапереча называют «Льгов».
Да, красивая история, но наверно это просто сказка.
Мне не ведомо, что слыхала от баб, то и сказываю.
Так ты что, из самого Льгова?
Нет, я из села.
Что за село такое?
Верхней Груней кличут.
Небось, и жених у тебя есть?
Есть, сильно покраснев и потупив взор, произнесла Дуня.
Ты его любишь?