Иван Федорович, времени у меня мало, дел в Москве много, так что ходить вокруг да около не буду. Давай без обиняков. Я могу тебя изничтожить вот хоть прямо сейчас, Шуйский щелкнул культяпыми пальцами. Но это мне ни к чему, я не душегубец и считаю месть делом глупым. Но, с другой стороны, ты мне мешаешь. Сын Глинской и, может быть, Василия (тут Бельский вспыхнул и выпрямился) мне тоже поперёк горла. Предлагаю вот что: вы вместе отправитесь в Соловецкий монастырь. Там примерно через месяц появится лодья, да не простая, а какой ты еще не видывал, лучше прочих. Все море-окиян перемахнуть может. Это я тебе обещаю. Забирай Иоанна и отправляйся на судно. Я келейно уговорился доставить вас в иное государство Данию, Англию, как сами пожелаете. Живы останетесь, но чтобы мне здесь больше палки в колёса не ставили. Великим князем есть и будет Андрей Старицкий, а ежели вдруг помре, не дай Бог (Шуйский споро перекрестился на образ Оранты), найдем с боярами ему замену. Доволен?
Бельский, не ожидал такого странного предложения. Он готовился или к смерти, или, чем черт не шутит, к возвращению в столицу. Поэтому смешался. Но виду не подал.
Таак Давай-ка, Иван Васильевич, перескажу своими словами. Кажись, меня и великого князя придушить кишка тонка оказалась. Покусился на помазанника Божия, ан жжется, ан колется. Чертей боишься, что на том свете припекут за воровское намерение, или людей опасаешься, что того и гляди стульчик твой, что троном тебе возомнился, расшатают да и сволокут вместе с тобой в ближайшую яму выгребную. А тут придумал отправить нас от родины далече. И греха на душу не возьмешь, и соперников лишишься. Что дружника твоего Старицкого, что убогого Юрия опасаться ведь нечего По случайности род Рюриковичей, ан глядь, и прервется. Оба оставшихся отпрыска в могилках возлягут, а Иоанн, помазанник, смотри-ка, предателем оказался, сбежал за рубеж, ату его! Обратной дороги не будет
Помолчи, Бельский! регент вышел из себя, вскочил, уперся кулаками в стол, языком своим не то, что яму, целую печёру себе отрыл, и как тебя такого языкастого еще земля носит? Здесь проповедовать некому, а со мной можно начистоту. Изведу тебя, изведу Иоанна. Или отправлю по воле волн жить-не тужить, в другое государство. И не в дубовой бочке, как в былинах поётся, а на хорошем судне. Золота дам, лучших яств, вина, всё, что нужно. Или-или, Иван Федорович!
Бельский спокойно взирал, откинувшись, на раздухарившегося боярина. Пальцами постукивал по столу да улыбался в усы будто придумал что-то забавное.
Ну, а клятву дашь в том, что не держишь намерения Князя смерти предать? И меня? Не пошлешь гонцов в Англию или Данию, или куда нас нелёгкая занесёт с письмом? Мол, прошу покорно изничтожить сошедших на берег самозванцев. Уважаю я, боярин, твою хитрость и ум, и посему, прости, привык не верить
Шуйский тяжело задышал, наклонился вперед, заговорил протяжно, вкрадчиво:
Бельский, брат мой во Христе, какие тебе, пёс, клятвы? Место свое нынешнее не забыл? А, впрочем, изволь, раз ты так уперся, дам. Охотно дам. Мне главное жизнь драгоценного отрока Ивана Васильевича сохранить, ты же знаешь Я не спасу так злые люди, бояре, кому мать его, ее любовник и вся их клика были поперек горла, разорвут, растопчут.
Бельскому вдруг будто надоело играть в кошки-мышки. Он встал, протянул Шуйскому руки, разулыбался во всю ширь:
Ну, смотри, боярин, смотри. Считай, убедил ты меня. Почти убедил. Утро вечера мудренее. Дай ночь мелочи продумать, да исполни одну маленькую-маленькую просьбу мою о ней завтра скажу. И, считай, договорились. Нам, знать, дорога с Великим князем в Соловки и на чужбину, тебе в Москву блюсти покой страны. Так получается? А сейчас позволь просить игумена распорядиться о трапезе, а то, гляжу, ты так торопился нас защитить, что и не перекусил с дороги-то!
Шуйский хмыкнул, пожал протянутую руку, и переговорщики, натягивая на ходу одежу, пошли на воздух. Можно было подумать старые приятели после разлуки спешат друг друга угостить чаркой в честь долгожданной встречи. На пороге Бельский придержал Шуйского за рукав:
Скажи, ведь лодья та самая?
Шуйский осклабился:
Она и есть. Догадлив. Вот ведь как лыко в строку пошло, князюшка
Луч заходящего солнца дрогнул и погас, затемнив горницу.
Ко сну в монастырях уходят рано. Завершилась скорая трапеза, отпелась вечерня. Беспокойным сном уснул отрок Иоанн, свернулся на бараньей шкуре в прихожей и тонко засопел слуга его Истома, храпел в запертой снаружи горнице опальный Бельский, клевали носом охранники, затихли последние шепотки в кельях взбудораженной вторжением братии. И никто, кажется, не заметил, как несколько человек в красных единообразных кафтанах прошли в горницу Шуйского, вскоре вышли оттуда, сбежали по сходням к небольшому стругу, что покачивался на волнах Сиверского озера в глубокой тени монастырских стен, и бесшумно отчалили. Не в Москву, не в Соловки, а в сторону Белого моря, там, где стоит в глубине заповедных лесов поселение Святого Николая