Past Indefinite
Прошлое/неопределенное
Илона Якимова
Фотограф Анна Тимушкина
© Илона Якимова, 2018
© Анна Тимушкина, фотографии, 2018
Миры уподоблений, как сама ткань истории в ее широком смысле, всегда казались мне обитаемыми. Время в моем понимании нелинейно, скорей, спутано в клубок, что позволяет вытянуть любую нить, любую частную историю и обжечься, и сделать ее своей, в той мере, в какой это позволяют ее герои.
Илона Якимова
***Люди, которых мы любим,почти всегда более властны над нашей душой, нежели мы сами.
Франсуа де Ларошфуко
«Отвори врата-имена последним ключом»
Отвори врата-имена последним ключом,
Пусть они выходят из тьмы, помнящей, кто почем,
Женщины словно жизнь медленны, горячи,
Мужчины, все, как один секиры либо мечи.
Пусть один сияет горчей, словно огонь в ночи.
Ты же знаешь их наизусть, помнишь их имена,
Которому есть вина, которому есть цена,
Расставляя в порядке действия, каждого в свой черед.
Пусть один выходит из строя, делает шаг вперед
Он знает, что он умрет.
Прекрасней ясного дня, страшнее любой войны,
В нем будет вины с избытком, а выше того цены,
Он делает шаг вперед, встречается с той, с косой:
Плащ совлекает с плеч, заглядывает в лицо,
Целует женщину в лоб (он-то знает: она не та),
А после рвется из жил, взлетает за край листа
И смотрит, смотрит, смотрит
Своими синими люто в твои глаза
Не оборачивайся.
Нельзя.
«Вечность на острие стрелы в колчане мальчика золотого»
Вечность на острие стрелы в колчане мальчика золотого.
Впереди протяженное лето грозит как мы его поделим?
Я на брегах летейских, пескарей промышлять; привалившись к стогу,
Помышлять, как выплести боль из комка каждодневных забот кудели.
Я по грибы с Гесиодом, с Цезарем и Александром за карты,
Вино разбавлять гекзаметром, дарами заброшенного колодца
Водой да лягушками, в ткань повисшего над Летой заката,
Как в саван, обертывая мечты, когда им ожить неймется.
В дачной жизни, словно пескарь в сметане, остынет и Клеопатра.
На крылечке, зевая, читали Катулла, а Цезарь злился.
Здесь на долю твою остается в сумерках, сомлевших от звездопада,
Проступать тоской сквозь все сочиненные мною лица.
«Но нас еще слышно на том берегу»
Но нас еще слышно на том берегу,
Откуда доносится свет.
Когда я тебя удержать не смогу,
Тогда и взлетай, Ганимед,
Могучим орлом напряженной души
На хладный Олимп вознесен.
Тогда уж давай, отрывайся, спеши
В заоблачных кущ Вавилон,
В печальную Мекку умолкших сердец,
Надорванных волчьей строфой.
Но только окстись не сейчас и не здесь,
Пока я терзаюсь тобой.
Пока я дышу вполнакала, боясь
Спугнуть благосклонных богов,
Пока по слогам изучаю ин. яз.
Любви безнадежно толков
Словарик любой. Я не пренебрегу
И терном но после в гробах.
Ведь нас еще слышно на том берегу,
Где в гору уходит рыбак.
«Мертвее мертвого, среди других теней»
Мертвее мертвого, среди других теней,
Дорогу нахожу не зрением по слуху
Наверно, жизнь права. Я думаю о ней
Не больше, чем Эдип третируя прислугу:
Зачем, мол, допустя в окрестности дворца
Тиресия, язык не вырвали слепому,
Зачем клекочет он об имени отца,
Ведь нервная жена уверует любому,
Кто объяснит: зачем она с тобой легла,
Вся жизнь, накалена, правдива, ежечасна.
Белее, чем любовь, идет в зрачок игла
И медлить ни к чему, и умирать напрасно.
Слепее всех слепых, столь яркий свет кляня,
Протягивать глаза на блюде не простите ль?..
Зачем ты, Господин, идешь вперед меня,
Всегда не поводырь, но первый ослепитель?
Слова Лизбеты
С этими кошками, которые лезут на трон, когда им место только на коленях у мужчин, разговор должен быть короткий