И потом перестал он языком владеть и правой рукой. Так что один боярин, что случился рядом, по имени Михаил Юрьевич, подымал княжескую руку и его крестил, и молился вместо него.
Князь великий отходил, и спешили постричь его. И только свершили обряд отлетела душа государева. Говорят, сию минуту не стало смрада и горница наполнилась благоуханием. Узнав о смерти Князя, плакали бояре, плакал весь народ и самая земля так, что от стенаний не слышно было колокольного звона
***
Едва же на Востоке завершилась одна жизнь, на Западе началась другая.
К явлению принца Уэльского все было готово еще по лету. Королеву уложили на громадное родильное ложе. Эскиз колыбели был поручен самому Гольбейну, в канцеляриях лежали письма, уведомляющие чужие дворы о рождении наследника, курьеры, все в нетерпении, напоминали свору гончих на привязи. Будущие родственники и родственницы ссорились, скандаля о сладком будущем, покуда королева мучилась в родовых схватках, и тонкое лицо ее пленкой покрывал липкий, тяжелый пот. Иностранные послы планировали званые вечера в честь рождения принца Тюдора принца, непременно, Господи, принца, ибо Англии жизненно нужен был мальчишка, продолжающий собою дерзкую по норову, но невеликую по длительности династию. И более всего он нужен был нетерпеливому, алчному, яростному «доброму королю Гарри», которого, ей-ей, никто при жизни в здравом уме не назвал бы добрым. Сорокадвухлетний рыжеволосый гигант, великий правитель, скверный человек, он сию минуту становился отцом не в первый раз, но тут-то уж был убежден, что точно не промахнется.
Ведь астрологи их так в этом уверили, царственную чету, но кроме астрологов вещее сердце Анны и неистовое желание Генриха иметь сына. Да и могло ли быть иначе? Столько трудов, столько препон, терний столько пройдено королевой, столько раз король скорбел по умершим своим мальчикам
Но солнце в небе над Гринвичем в августе стояло словно бы лодкой, светя лишь нижней половиною диска, стояло долго, не померкнув и ввечеру, и это видели многие. И вредоносная эта ладья, принесшая великую печаль в восточные дикие земли, привлекла с собою на запад не смерть, но гибельный обман. Седьмого сентября в Гринвиче Англия обманулась вся от нетерпеливого короля до лондонского последнего угольщика. Ошиблись пушкари, прибравшие чрезмерный запас пороху для праздничной пальбы, ошиблись ювелиры, портные и золотошвеи, мастерившие колыбель и приданое, ошиблись Говарды, уже делившие места при дворе, ошибся король, навсегда рассорившийся со Святым престолом Петра и в гневе отменивший его, он, наш бедный король Генрих, но горше прочих, страшнее прочих ошиблась страстная королева и роковая ошибка эта стоила ей всего: любви, власти, брака, самой жизни.
Ибо королева родила дочь.
ЧАСТЬ 1. ИСХОД
Мир ловил меня, но не поймал.
Григорий Сковорода
Глава 1. Покушение на святое
От сотворения мира лето 7050-е
(от Рождества Христова 1542-е), января месяца 2-й день, Москва
Бежали без огней. Черные фигуры мелькали мимо проулков по кривым улицам, еле уловимые досужему глазу в ночной темноте. Только снег высвечивал то там, то здесь мельтешащие тени, да хором и вразнобой поскрипывали сотни ног: «хрухрухру». В безлунную пору января, в часы меж волка и собаки, в самое глухое время, когда уж давно все добрые люди разбрелись по опочивальням, а первая молитва еще нескоро, отряды князя Шуйского по прозвищу Немой спешили взять власть.
Лились не наобум: все наперед было схвачено, куплено, улажено. Калитки услужливо приоткрыты, языки колоколов приторочены вервиями. Пока хвосты вотчинной дружины еще извивались по утоптанному снегу мостовых, голова чудовища, пришедшего покуситься на святое на помазанного богом правителя, двенадцатилетнего Иоанна Васильевича окружала палаты великого князя.
Тихо, как во сне, и слаженно, будто красные злые муравьи, окружили и бросились. Глухие удары, звяканье кирок и ломов, скрежет отдираемого от дерева железа и вверх по лестницам. Узко дружинникам в затылок друг другу продавливаются они к покоям малолетнего Иоанна. Навстречу им выскакивают, давят вниз, хрипят и валятся под короткими ударами клинков рынды великого князя и личная охрана опекуна правящего отрока, князя Бельского.