И это касалось не только планов ГКЧП: не стал исключением и сам Михаил Сергеевич. Со всеми своими секретами не стал. Хорошо зная Генсека-президента и не с лучшей для себя стороны Борис Николаевич не имел никаких оснований для благодушия в адрес Михаила Сергеевича. Они с Горбачёвым окончили разные вузы но прошли одну школу. Это позволило им обоим, как «Отче наш» (или «Вставай, проклятьем заклеймённый») на всю дальнейшую жизнь затвердить установку: «двум медведям в одной берлоге не бывать!». И не только затвердить: следовать ей неукоснительно.
Поэтому Борис Николаевич решил подстраховаться и заставить ГКЧП (а получится и Горбачёва) «выйти из окопов». «Заговорщики» должны были раскрыться и предстать «перед народом» во всей наготе своих «отвратительных антидемократических замыслов». На полумеры Ельцин был не согласен: или всё (пан) или ничего (пропал)! В таком деле никакая мера предосторожности не могла быть лишней или чрезмерной.
И для такого дела Крючков оказался и продолжал оказываться незаменимым человеком. Именно ему, занимавшемуся «идеологическим обеспечением деятельности ГКЧП», было поручено сгруппировать материалы Комитета для их публикации в печати так, чтобы готовящееся а Ельцин достоверно знал об этом заявление Председателя Верховного Совета Лукьянова против заготовленного проекта Союзного договора шло в одном пакете с документами собственно ГКЧП. Больше того: чтобы оно предваряло документы ГКЧП! Лукьянова, человека явно консервативных взглядов, опасно авторитетного и совсем не дурака, как одну из ветвей законной власти, следовало безжалостно отсечь за компанию с теми, в чью компанию он и не входил.
Отсекать Лукьянова и его несостоявшихся ещё подельников следовало не только политически, но и «хирургически»: военными средствами. В этом плане контакты с высшим генералитетом приобретали особое значение. Силам ГКЧП нужно было противопоставить силы «демократии». И, желательно не равные, а большие, как по количеству, так и по качеству. Поэтому Борис Николаевич не забывал делать реверансы в сторону армии: громили её другие люди вроде покойного уже академика Сахарова и ныне здравствующего писаки Евтушенко.
Как до, так и во время контактов Ельцин вынужден был с горечью констатировать: верхушка армии по своим взглядами на демократию оставалась верным оплотом консерваторов. Поэтому своими он мог считать лишь отдельных представителей генералитета. Их было немного и все они были разными по степени «эксплуатационной ценности» и практической отдачи. Так, если от политического брехуна генерал-полковника Волкогонова толку было, как от козла молока, то начальник войск связи генерал-полковник Кобец стал истинной находкой. В руках этого человека оказались ключи от всех секретов Министерства обороны и не только. Благодаря доступу генерала ко всей армейской связи никакие телодвижения руководства МО и этого ГКЧП не составляли больше секрета для Ельцина. Дополнительную «информацию непосредственно с мест» в «Белый дом» регулярно поставляли «наши с потрохами» генералы Грачёв и Громов.
Наибольший интерес представлял Грачёв. Даже не в плане информации: он сам. Этот генерал-лейтенант простоватый, без семи пядей, почти герой анекдотов «про армию» недавно сменил «насквозь красного» генерал-полковника Ачалова в должности командующего ВДВ. В свете необходимости быстрого реагирования на вызовы консерваторов эта должность приобретала не просто ключевое: бесценное значение.
На Грачёва внимание Ельцина обратил Кобец, одним из первых в руководстве МО «принявший демократическую веру». Именно он посоветовал Борису Николаевичу «приласкать» этого «перспективного хлопца». Внимая совету, в конце июля Ельцин «посетил с дружественным визитом» придворную Тульскую дивизию ВДВ. «В прогулке по хозяйству» сопровождал его лично командующий ВДВ Грачёв: так полагалось этикетом. За столом, во время обеда «в честь высокого гостя», хорошо уже «нагостившийся» Ельцин без обиняков спросил Грачёва, за кого тот: «за белых али за красных?».
Командующий ВДВ не ожидал лобового вопроса и начал что-то блеять насчёт верности долгу, уставу и Конституции. Но с Борисом Николаевичем такие номера не проходили особенно на подпитии и он без всякого этикета развернул генерала лицом к вопросу: «за белых али за красных»? После этого командующему ВДВ не оставалось ничего другого, как заверить российского президента в том, что он всю жизнь мечтал посвятить служению делу демократии и «лично товарища» правда, теперь уже всё больше господина Бориса Николаевича Ельцина.