Профессор хотел бросить весла, чтобы помочь раненому, но Дембель настойчиво шептал:
Греби! Греби! Иначе и тебя подстрелят.
Дембель прикрыл глаза. Положение его было безнадежным. Не нужно было быть медиком, чтобы понять, что правое легкое разодрано в клочья. То справа, то слева из-за спины Профессора выглядывал встревоженный Данилка.
Иван Андреич, не плачь! Дембель открыл глаза. Помнишь, как в рассказе о прокаженном: «Он жил и умирал свободным». Я, Виктор Егоров, тоже прокаженный. Ударил пьяного прапора штык-ножом. Первый раз дневалил, может, что-то и не так сделал, а он мне кулаком по зубам. Я не сдержался и за нож, он за пистолет, только я быстрее оказался. Этого не жалко, жалко парня-часового, которого я ранил, когда убегал. На мне этот грех! По заслугам получаю.
Виктор, ты же защищался! прервал его Иван Андреевич.
Подожди, не перебивай! До темноты не останавливайся. Виктор примолк, собираясь с силами, ему все труднее было говорить. Макарова возьми, в нем три патрона, и штык-нож сними с пояса. Мой медный крестик на цепочке забери. Не важно, что ты неверующий. Будет талисманом. Главное, выведи Данилку к океану. Тогда все это не зря
Виктор Егоров затих. В сумерках Иван Андреевич причалил к берегу и вытащил из лодки тело убитого. Время было дорого, и он зарыл Витьку под пушистой елочкой в неглубокой яме, вырытой штык-ножом. Потом, как мог, оттер лодку от крови и набросал на дно хвойных лап. В крайнем случае можно было сказать, что остались следы звериной крови.
Пора было плыть дальше, но Иван Андреевич никак не мог утащить от свежего холмика Данилку. Пингвин ходил вокруг и удивленно хлопал ластами, словно спрашивая, почему они оставляют здесь среднего брата.
Пойдем, Данилка! уговаривал Иван Андреевич, поглаживая его по голове. Витя уже добрался до своего океана.
Их дальнейшее плавание по Ижме и Печоре со временем обросло легендами. Часто люди на лодках и катерах подплывали поглазеть на пингвина. Большая часть речников и пассажиров, столкнувшись с застывшим взглядом худого изможденного человека в очках с треснувшими стеклами, предлагала помощь. Иван Андреевич односложно произносил: «Хлеб».
На другие вопросы он не отвечал. Так решилась проблема кормежки для Ивана Андреевича и Данилки. Однако иногда им попадались ухари, которые, приблизившись, озорно орали: «Мужик, продай пингвина». Иван Андреевич молча доставал Макарова, и охота шутить пропадала.
Они вышли к океану в разгар полярного лета. Иван Андреевич нес рюкзак с Данилкой, ступая разбитыми опорками по сверкающему льду. Ватник согревал плохо, но Иван Андреевич был возбужден и холода не чувствовал. До воды оставалось каких-нибудь триста метров, и в это время появилась белая медведица с двумя медвежатами. Она явно отрезала дорогу. Иван Андреевич полез было за пистолетом, но остановился: «Если ее застрелю, то эти два дурачка с голода подохнут». Он попытался обойти медведицу и взял правее, чтобы выйти к воде за ее спиной, но медведица тут же повернула назад, а следом за ней медвежата. Малоприятная встреча была неизбежна. Иван Андреевич быстро снял рюкзак и вытащил из него Данилку, который радостно замахал крыльями-ластами, чувствуя совсем близко холодный и соленый океан. Иван Андреевич подтолкнул пингвина, чтобы он уходил в противоположную сторону и добрался до воды независимо от результата встречи с медведями, но Данилка не собирался оставлять старшего брата и раскачиваясь топал вслед за ним. Медведица быстро приближалась. Иван Андреевич оглянулся вокруг в поисках выхода и увидел полынью, которую надышало морское зверье. Он снял с себя медный нательный крестик и, перекрутив цепочку, повесил на шею Данилки, после чего столкнул пингвина в полынью. Возмущенный таким обращением Данилка выскочил из воды на лед, как солдатик. Церемониться было некогда. Иван Андреевич засунул пистолет за пояс и сорвал с себя ватник. Быстро окунул Данилку вниз головой в полынью и заткнул ее ватником.
Теперь надо было уйти подальше от этого места, и Иван Андреевич пошел навстречу медведице, вытаскивая на ходу пистолет.
В конце концов я им не завтрак, не обед и не ужин, сказал вслух Иван Андреевич. Он подскочил к медведице, поднявшейся на задние лапы и приготовившейся к нападению, и три раза выстрелил вверх из-под ее морды с таким расчетом, чтобы пороховые газы обожгли черный чувствительный нос. Медведица взвыла и бросилась наутек, за ней побежали медвежата.