Этого не может быть! Лизи приблизилась ко мне, он наверняка все предусмотрел. Иначе, зачем ему нужно, чтобы и я ушла в его прошлое? Если бы мне грозила опасность, он бы никогда Он меня безумно любит.
У меня не было ответа на этот вопрос.
Послушай, я притянул ее к себе. Только сразу не отвечай. Дай мне слово, что подумаешь. Ты мне очень нравишься. Нет, не так. Я влюблен в тебя и знаю, что ты единственная женщина, с которой мне хотелось бы прожить остаток жизни. Если у меня есть хоть небольшой шанс быть вместе с тобой, я пойду за тобой куда угодно, в любой пласт, где люди свободны в своем выборе. И мне не важно, есть ли в том мире виркомы и порталы. Я согласен передвигаться пешком, ездить на поездах, повозках, пахать землю, колоть дрова все то, что делали наши предки и продолжают делать многие обитатели других миров. Главное чтобы около меня была ты и Хвост. Прошу тебя, подумай.
И я поцеловал ее. Это был взрыв, который смел все мои сомнения. Теперь я точно знал мы единое целое и вдвоем преодолеем любые трудности. Наступит день, и она станет моей женой
Но Лизи оттолкнула меня и, вытерев ладонью свои губы, холодно сказала:
Я очень прошу, никогда больше не дотрагивайся до меня. Я люблю другого человека
Глава 9.
За окном было совсем темно, когда мне безумно захотелось есть. С того момента, как я поцеловал Лизи, и она отвергла меня, прошло несколько часов. Дочь профессора старалась не попадаться мне на глаза, и все свое время проводила с отцом. Мой небольшой дом разделился как бы на две половины: профессор и его дочь обитали в комнате, а я на кухне. Хвост единственный, кто блуждал по всему дому и валялся там, где ему хотелось. Привыкнув к тому, что почти каждый день еду мне приносила Анна, я редко готовил себе сам. Но сегодня, после бессонной ночи, беспокоить пожилую женщину не хотелось, и я, порывшись в кухонных шкафах, извлек из них немного овощей, хлеба и яиц. Приготовив овощной омлет, я, включив термопот, начал нарезать хлеб.
Странно, услышал я за своей спиной голос Лизи.
Я повернулся к ней.
Что странно?
Ты не пользуешься одноразовой посудой вот что странно.
Пользуюсь, когда вынужден есть вне дома. А тебе не нравится пользоваться обыкновенной?
Лизи пожала плечами.
Мне как-то все равно.
Нарезав хлеб, я услышал, как отец Лизи, до этого тихо сидевший в комнате, вошел в кухню и, потянув носом, сказал:
Пахнет довольно вкусно. На нас с дочерью хватит?
Прошу к столу, довольно сдержанно ответил я, ставя на стол старинную сковороду, которую мне в свое время выделила из своих запасников Анна. На ней еще продолжала шипеть приготовленная мной трапеза.
Профессор, усаживаясь за стол, внезапно сказал:
Что-то Скотт задерживается.
Я поставил на стол корзинку с хлебом и спросил:
Если вы не получите коды от портала, то как собираетесь проникнуть в Зазеркалье?
Дело в том, ответил профессор, что даже если я и получу те самые коды, то воспользоваться ими не смогу.
Почему?
Потому что кроме них у меня на руках должен быть документ, разрешающий находиться на той стороне.
Тогда, сказал я, накладывая себе еду в тарелку, как вы собираетесь получить эти документы?
Все должен сделать Скотт, ответил профессор, наливая себе в чашку чай.
Индикатор на ней тут же показал, что в чашке находится крутой кипяток. Отец Лизи поднес чашку к губам и большими глотками стал поглощать напиток.
Вы не боитесь обжечься? с тревогой спросил я.
Лизи ответила за него:
Он не чувствует боли, не ощущает холода и может свариться в кипятке с улыбкой на лице.
У него отсутствует чувствительность? уточнил я, отправляя в рот кусок омлета.
Лизи взяла тарелку и, положив в нее немного тушеных овощей, поставила перед отцом.
Что-то в этом роде, ответила она, усаживаясь за стол. Это произошло лет двести назад, когда отец со своей группой изучал один далекий пласт пространства. Если кратко, то они обнаружили там странную туманность, попав в которую человек лишается многих своих природных возможностей Давайте кушать!
Профессор кивнул головой и принялся поглощать свою порцию.
После ужина он ушел в комнату, а Лизи принялась мыть посуду. Я, закурив, уставился в окно.
Минут через десять в кухню вернулся профессор. Он был чем-то встревожен.