Массив нынешних активных библиотечных читателей по уровню образования и структуре запросов непосредственно примыкает к тем, кого принято именовать интеллигенцией, но не совпадает с ней по ряду признаков. Для интеллигенции таких проблем, с которыми сталкиваются типичные абоненты массовых библиотек, нет. Квалификационный уровень интеллигенции высок, она завершила, в основном, свое образование и в целом располагает, включая ее более молодые слои, накопленным предыдущими поколениями символическим капиталом книг, знаний, опыта. Кроме того, она обладает и умением пользоваться максимально широким спектром средств приобщения к культуре. Литературное ядро домашних библиотек сегодняшней интеллигенции существенно больше и куда многообразнее, чем рамки всеобщей школьной программы. И это не случайно: такая домашняя библиотека не просто скопление книг, а воплощение культурной программы той группы, к которой относится владелец библиотеки, концентрация ее представлений о мире и человеке.
Такого рода библиотек, сложившихся, по данным М. Д. Смородинской, не менее пятнадцати лет назад, сравнительно немного, не более 5 процентов всех домашних книжных собраний, но объем каждой из них свыше 11,5 тысяч книг конечно же, весьма отличается от средней по стране величины (до 200 книг на семью). Это и есть различие в уровнях «культурного старта» между интеллигенцией и другими группами того же поколения. Именно такой книжный фонд, находящийся в ее распоряжении, создает необходимые условия для устойчивого воспроизведения высоких стандартов культуры, делает его обладателей относительно независимыми от других источников получения книг, выступает гарантом самостоятельности выбора, направленности и планомерности чтения. Человек, вырастающий в подобном книжном окружении, не просто свободен от унылой дидактики «руководства чтением» и общеобязательности воспитательной литературы, но и приобретает собственную ориентацию в книжном мире, навыки самостоятельного освоения культуры.
Прочие же группы ограничены в доступе к книгам и находятся, в общем, в тягостном положении, особенно если учесть, что в библиотеки сейчас попадает не больше 10 процентов всех выходящих в стране книг. Из-за повышенного разового спроса на отдельные популярные названия и авторов (это на каждый момент примерно 500600 книг, относящихся к разным типам литературы и областям знания), при ничтожной экземплярности таких изданий они не могут быть выданы многим читателям одновременно. В лучшем случае библиотекарь выстраивает из претендентов на них многомесячную очередь. А чаще всего эти книги оказываются в закрытой части фонда, которая составляет в библиотеках разных регионов от 30 до 70 процентов всего абонемента. Эти книги либо вообще не доходят до читателя, либо же выдаются особо доверенным, знакомым. Ясно, что такая выдача ничего общего с «обслуживанием читателей» не имеет это неформальный канал получения книг, сплочение группы «своих». Присваиваемый закрытый фонд как бы становится заменой домашнего книжного собрания библиотекаря, его друзей.
Однако, придя в библиотеку, мы видим, что полки «открытого доступа» полны книг. Это, главным образом, малоспрашиваемая либо же вообще невостребуемая книжная продукция. От 30 до 50 процентов выставленных на обозрение читателя книг или не берутся вовсе, или взяты один раз за несколько лет. В целом по стране число таких «мертвых», одновременно стоящих на полках книг 22,5 миллиарда экземпляров величина, равная книжной продукции страны за год. Эти книги находятся на балансе библиотек, на них затрачены вообще-то весьма скупо отпускаемые деньги, и вот они не работают. (Фактически величина бесполезной части фонда гораздо выше, поскольку по инструкции Министерства культуры так называемые «устаревшие» книги непрерывно списываются.) Соответственно более половины читателей доля эта колеблется в зависимости от региона и от принадлежности к той или иной группе состоянием библиотечных фондов хронически не довольны.
На протяжении десятилетий с середины 1920-х до начала 1970-х годов массовая библиотека была ведущей формой библиотечного обслуживания и практически единственным источником книг для широкого читателя (отметим, что в 1914 году лишь 18 процентов библиотек относилось к такому разряду). Это не случайное обстоятельство, а один из результатов воплощения в жизнь социальной программы формирования нового человека и новой культуры, в которой, как и в других сферах (общественное питание, обучение, медицина), зачастую действовало положение, определяемое формулировкой М. Жванецкого: «Давай самое необходимое и всем одинаковое». В своей литературной части эта программа до середины 1960-х годов приоритетно обслуживалась издательствами, которые с 1953 до 1963 года также подчинялись Министерству культуры, а теперь входят в систему Госкомиздата СССР (общий кадровый состав двух этих отраслей сложился существенно ранее, фактически уже к 1930-м годам). Уникальность положения массовой библиотеки как главного представителя книжной культуры не раз служила руководителям библиотечного дела поводом для демонстрации превосходства планово и разносторонне укомплектованного фонда абонемента над «хаотичными» и «однобокими» личными собраниями (их судьба в эти десятилетия заслуживает отдельного разговора). Между тем называть это «богатством» можно лишь на фоне скудости чисто воображаемой, условной и усредненной одной личной библиотеки. В сравнении же с общим фондом реальных семейных библиотек, собранных несколькими поколениями людей, и при учете того, что сами типы читателей невероятно разнообразны, набор книг массовой библиотеки представляет собой не более чем культурный паек, пайку. И состав фонда, и формы обслуживания в массовых библиотеках, по сути, предусматривают фактически полный контроль над интересами и склонностями читателя. А это позволяет ограничиваться в книгоиздании сравнительно невысокими тиражами из расчета, что каждая книга обернется многократно.