Алла стояла, опираясь на стенку и поджав ногу.
Что? Та-а-ак, протянул Кир, когда Алла ступила на ногу и сморщилась, ойкнула. Чего с тобой делать?
Алла беспомощно осмотрелась:
Я это Я не дойду. Надо позвонить домой. Отец приедет.
А где тут телефон?
Наверно, у директора, в кабинете. кивнула Алла на дверь неподалёку.
Закрыто, наверняка, Кирилл подошёл, толкнул ладонью, подтвердил: Закрыто.
А, может, посильнее нажмёшь? улыбнулась вдруг Аллочка.
Да ну. Крику потом не оберёшься.
Брось, Кира. Мама ему объяснит, что действия твои были точно в соответствии с необходимостью. Давай, Кира, я за всё отвечаю. Позвоним, и ты от меня избавишься. Можешь, конечно, сам меня домой доставить, мне это только в удовольствие. Да ведь завтра же наплетут Дашуне невесть что. Мне на такие разговоры плевать, а тебе? насмешливо глянула Алла. Давай лучше до телефона как-нибудь доберёмся, всем проще будет.
Всё ещё с сомнением Кирилл взглянул на замок, на дверь в широкую щель был виден язычок замка. Кир взялся за ручку и слегка потянул её от косяка. Дверь легко подалась в сторону, язычок вышел из прорези металлической пластины и всё. Кирилл не ожидал, что это будет так просто, он ведь ещё и не собирался ничего открывать, так только, руку положил, можно сказать.
Ты молодчина! широко улыбнулась Алла.
Вот чёрт! Я и не хотел.
Ой, да ладно тебе! Аллочка оглянулась. Давай быстренько, пока нас на взломе не застукали! Помоги мне. Вот так. Всё. Аллочка помахала рукой: Закрой дверь. А то придут, разборки начнутся: кто, зачем, да почему?
Она набрала номер телефона, послушала и раздражённо ткнула кнопку отмены вызова:
Ну вот, всегда так: когда край надо, никогда не дозвонишься! Занято! сообщила Аллочка и осмотрелась: Ишь ты, уютно устроился, и телевизор тебе, и диванчик. Ой, Кир не уходи, а? Побудь со мной минуточку, я сейчас перезвоню. Не оставляй меня одну знаешь, меня и так сегодня бросили, Алла хмыкнула.
В каком смысле?
В самом прямом. Не знаешь, как девчонок бросают? Выкинули, как надоевшую собачонку.
Ты же ни с кем не ходила, удивился Кирилл.
Есть у меня парень был. Не здесь. Уже больше двух лет. А сегодня позвонил у него свадьба скоро.
Сочувствую. Ну, значит, не твоя половина.
Ты, правда, сочувствуешь? Спасибо, Кир. А только где же моя-то половина?
Найдётся. Не торопись.
Обидно. Особенно когда совсем рядом чужое счастье, перед глазами. Глядишь и, хочешь не хочешь, а думаешь: «Чем я-то плоха? Недостойная».
Тебе ж не сорок лет, чего так горюешь?
Аллочка чуть улыбнулась:
Я знаю, ты меня не сильно хорошего мнения обо мне.
Да нормального.
Нет-нет, я без обиды, я и сама знаю, что дура я. Но знаешь дурам тоже больно бывает. Ой, да ладно, Кир, разнюнилась я тут перед тобой, а оно тебе надо? Она поморщилась и отвернулась. И тут же хмыкнула насмешливо: Посмотри-ка!
Аллочка кивнула на столик в углу на хрустальном плоском блюде стояла бутылка коньяка и чистые стаканы.
Это наверняка ему от свадьбы подарок. Слушай, Кир! Давай, выпьем по чуть-чуть!
Она ловко допрыгала до столика, Кирилл и сказать ничего не успел быстро скрутила колпачок.
Алла, ну зачем ты? Это же не твоё!
Да ладно! Семь бед один ответ! Я хочу выпить! Мне надо! И ты выпей со мной, если по правде сочувствуешь!
Глаза у неё вдруг наполнились слезами, Алла зло смахнула их и виновато сказала:
Не хочешь за моё пить, давай за вас с Дашуней выпьем. Бутылка-то всё равно уже открыта. Пусть у вас всё будет, как надо.
Аллочка, не слушая возражений, налила Кириллу коньяку на треть стакана и себе плеснула.
Кира, ты вот со мной побыл несколько минут, поговорил, поглядел, как на человека, мне и легче стало. Хороший ты парень, Кир. За вас. Только не говори больше ничего. Просто выпей со мной.
Где-то рядом раздавались странные, неуместные звуки Кирилл открыл глаза.
Лицо его почему-то утыкалось в бесформенные пёстрые пятна грязноватых цветов. Он неловко заворочался, и пятна трансформировались в рисунок ковра. Мысли путались в вязком сером тумане, и, как просветление явилась догадка, что, оказывается, он на полу лежит, прижимаясь щекой к ворсу ковра. Мутило, и Кирилл опять прикрыл глаза, в надежде, что сама собой выплывет ещё какая-нибудь мысль и всё станет ясно: почему он валяется на полу, почему ему так дерьмово, кто и по какой причине плачет где-то неподалёку.