Да не все плохо. Есть люди, что понимают, политики во многом виноваты. А не простые иваны да марьи! К тому же мы с тобой прекрасно говорим по-польски.
Зачем ты всю дорогу тащил эту железяку? недоуменно спросил Ройзман, покосившись на Соколова.
Забрал. Вдруг пригодится? Мало ли Без нее бы не убежали.
Наступило молчание.
Всё, пошли! Соколов поднялся, отряхнул брюки. Надо рисковать. Без еды мы скоро ноги протянем.
Спустя полчаса они вышли к железной дороге. Стальные ниточки уходили вдаль, маняще, притягивая к себе, навевая тоску по родному дому. Вот бы сейчас сесть в первый поезд, идущий на восток! Быстро, быстро назад! И обнять жену, дочерей. Но нельзя, на каждой крупной станции немецкий патруль. Беглецы отошли от дороги, но не на сотню метров, а ближе, чтобы не терять её из виду. С каждым часом сил становилось всё меньше. Иван видел, что Илья сдает. Несколько раз они натыкались на небольшие лесные водоемы, жадно склонялись, зачерпывали воду ладошками и пили, утоляя жажду. Немыслимо хотелось есть.
Снова послышался лай собак. И сразу за ним коровье мычание. Справа от полотна.
Хутор. Примерно полкилометра отсюда. Я не могу больше, пошли туда! Какая разница от голода сдохнуть или немецкой пули? устало проговорил Илья.
Хорошо, идем, согласился Соколов.
Они, лежа между кустами на опушке леса, внимательно вглядывались в небольшие домики польской деревни. Аккуратно ухоженные грядки. За ними на лужайке паслись три коровы. Фигур людей не было видно. Поднималось солнце, высушивая утреннюю росу. Беглецы лежали с полчаса, не решаясь выйти из укрытия. Потом Соколов прошептал:
Немцев не видно. И вообще как будто всё вымерло. Идем! Я кое-что заметил!
Он поднялся и, чуть сгорбившись, неторопливо пошел к углу участка. Илья тенью следовал за ним. Иван сдернул с плетня ведро, воровато оглянулся.
Ты что? Зачем? прошептал Ройзман.
Тихо. Подержи лучше скобу!
С ведром Соколов медленно приблизился к коровам. Те перестали жевать траву, подняли головы, глядя на незнакомца. Иван подошел к ближней, ласково погладил корову по холке. Та мотнула головой и отбрыкнула.
Тише, тише милая, я знаю, что вы не любите чужих тише.
Вторая корова недовольно замычала и тоже отбежала.
Ну, а ты? У меня дома осталась такая же красавица. Звать Звездочкой. Точно такое пятнышко на лбу. Тише милая, я только сейчас
Соколов проворно нагнулся, поставил ведро под вымя и аккуратно потянул соски. Польская Звездочка повернула голову, взмахнула хвостом, отгоняя мух, но осталась стоять. Первые струйки брызнули в ведро. Вымя было полупустое, со вчерашнего вечера, когда хозяйка подоила корову, нового набралось немного.
«Быстрее быстрее только бы не взбрыкнула быстрее»
Белые струйки со знакомым звоном врезались в металл.
Спустя пять минут Иван быстрым движением вытащил ведро из-под коровы и облегченно вытер пот со лба.
Он увидел, как Илья, облизывая пересохшие губы, чуть ли не бежит к нему.
Давай! Это уже не вода, а получше! Пей! Эх, хлеба бы краюху! Соколов осторожно передал ведро Ройзману.
Тот жадно впился зубами в край, белые струйки быстро потекли по рубахе вниз.
Осторожнее, не спеши Соколов оглянулся по сторонам. По-прежнему никого. Илья оторвался от ведра, передал его, и Соколов с наслаждением впустил в себя такой знакомый аромат парного молока.
Уфф! На, допивай! Иван впервые за последние дни улыбнулся. Пошли к дому!
Они не видели, как из окна на них давно уже внимательно смотрят. Соколов повесил пустое ведро на место, и беглецы медленно подошли к маленькому крыльцу.
Эй, люди добрые! Есть кто живой? Иван тихонько постучал в окно.
Тишина.
Соколов дернул за ручку. Заперто. Иван нагнулся к двери.
Изнутри закрыто. Значит, дома кто-то есть пробормотал он, поднял голову и встретился взглядом с женщиной. Молодая полька испуганно смотрела на незваных гостей через стекло.
О! Пани! Здравствуйте, не бойтесь нас! Иван прижал руку к сердцу. Мы не разбойники. Только дайте немного хлеба, ради святой девы Марии
Спустя час они крепко спали на сеновале, сытые и счастливые.
Гнетущее чувство голода как будто осталось в страшном прошлом, в жутком сне. Хозяйка дома по имени Тереза сначала запаниковала, увидев незнакомцев. Но, узнав, что Иван и Илья живут в районе Вильнюса, расчувствовалась. В самом Вильнюсе находились почти все её родственники. Мужа в 1938-м призвали в войско польское, где он служил кавалеристом. На третий день войны, в сентябре 39-го, его послали с саблей наголо против свиного танкового клина генерала Гудериана.