«Эх топор бы сейчас сюда, с тоской думал Соколов, ощупывая глазами прибывающих узников. И пару крепких мужиков посмелее»
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук! колеса выбивали свою привычную дробь, равнодушно безжалостную, монотонную. С каждым часом Иван чувствовал всё большую тоску по дому, по дочерям и жене, что остались в Абелорагах. Без него они были обречены на полуголодное существование.
Вечерело.
Состав нёс в своей утробе тысячи разорванных судеб. Ни одной улыбки, ни единого радостного восклицания, ни единой шутки не раздавалось внутри. А наоборот, некоторые люди, испуганные и раздавленные, озлобленно теснили соседей, пытаясь отвоевать для себя кусочек пола, где можно было хоть чуть вытянуть ноги.
Да не толкайся ты! взвизгнул кто-то фальцетом. Я и так все ребра натер об эту железяку!
А мне куда прикажешь деться! Сам напираешь, что в очереди гетто за пайком!
Иван Соколов вздрогнул. Он приподнял голову, потом встал, выглядывая спорщиков. На его место тут же угнездились чьи-то ноги в пыльных ботинках.
Что за железяка там, гражданин? громко спросил Соколов.
Таки скоба тут торчит в стенке! Я об неё уже синяк набил себе! Не толкайся, я сказал, а то сейчас сам толкну!
Тише тише, господа евреи! усмехнулся Иван. А ну, пропусти! Дай пройти туда на минутку, убери ноги!
Он с трудом протиснулся к задней стенке вагона, откуда доносился голос и радостно улыбнулся. За спиной пожилого еврея торчала железная скоба, которой крепят между собой бревна и толстые доски.
Поберегись! Отползи, я сказал! Иван поплевал на ладони и взялся двумя руками за железо. Потянул. Не идет.
Он крякнул, чуть отдышался и, осмотревшись вокруг, тихо сказал стоявшему в трех метрах от него молодому парню:
Эй, друг, тебя как звать?
Тот буркнул:
Илья, а что?
А по фамилии?
Ройзман.
Вот что, Илья, помоги мне, прошу!
Помочь? Зачем тебе эта железка?
Скоро узнаешь. Так поможешь или нет?
Парень пожал плечами и протиснулся к Ивану.
Давай вместе. Я двумя руками сверху, ты хотя бы одной, понял?
Не дурак, понял
Они рванули изо всех сил. Скоба поддалась и вылезла из дерева. Еще раз. Идет. Еще. Всё!
Иван с Ильей с трудом удержались на ногах, едва не упав на головы сидевших сзади людей.
Пошли к той стенке тихо проговорил Соколов.
Зачем?
Пол пощупаем.
Спустя пять минут в вагоне раздался возмущенный крик Сёмы Приписа:
Что вы таки делаете! Нас на следующей станции всех выведут из вагона и расстреляют! Не трогайте доски!
Соколов, весь красный от напряжения, с ненавистью процедил:
Заткнись, старая сволочь! Лучше бы убрал свою задницу в сторону и не мешал. А ну, прочь отсюда, я сказал! Назад! Не то сейчас башку размозжу!
Толпа испуганно отползла.
Он сумел расшатать первую доску, поддев её скобой в щель.
Пальцы засовывай, Илья. Тогда дернем вместе!
Пол капитулировал. Сначала одна доска, потом соседняя, третья, четвертая. Не слушая ругательств и причитаний людей, похожих на овец, покорно идущих на убой, двое мужчин боролись за свою свободу. Внизу было темно, как в преисподней, мелькание шпал сливалось в один сплошной черный поток.
Ты что, хочешь прыгнуть? прошептал Илья. Там же колеса, сразу раздавит.
Не сейчас, конечно, скрипнул зубами Иван. Может на подъёме тихо пойдет или перед станцией затормозит. Дай скобу! Держи меня за ноги!
Он лег на пол, опустил верхнюю часть туловища вниз и вытянул руку с железякой к шпалам. Звякнуло. Соколов отдернулся назад.
Быстро едет, нельзя сейчас
А вдруг скоро станция? Надо доски назад поставить, увидят сразу убьют! в голосе Ильи отчетливо слышались нотки страха.
Какая разница, когда убьют. Сейчас или спустя год, после того, как поизмываются и заставят рабом пахать на них! жестко ответил Соколов. Эх, польская матка боска, Святая Дева Мария, помогла бы ты нам на этой земле!
Не было никакой Девы Марии! раздался возмущенный скрипучий голос Приписа. Вас уже сколько веков вводят в заблуждение!
Иван Соколов, вглядываясь в темноту, хотел было сказать что-то религиозному знатоку, как внезапно состав резко дернулся, загремел колесами, зашипел тормозами и спустя минуту остановился.
Ну вот, Сёма, а ты говорил, нету никакой Девы Марии! возбужденно и весело прошептал Иван. Услышала она меня, понял!? Илья, идешь со мной?