Найдя во мне искомое сочувствие, Палыч тут же вернулся к работе: угрожающе навис над сынком.
«Потерял равновесие», говоришь Нет, парень: ты не равновесие потерял ты потерял совесть. Ты за кого нас принимаешь? Долго ты ещё будешь измываться над нами? Долго ты ещё будешь врать мне в глаза?! Или мне, всё же, пригласить «группу товарищей»? Так они уже здесь в соседнем кабинете! Позвать? Хочешь «немножко мужской дружбы»?
Не надо! всхлипнул «мальчонка». Я всё скажу.
Слушается версия номер три.
Почти жестом конферансье начУУР «пригласил автора к микрофону». Сынок уронил голову ещё ниже.
Я был там
Где «там»?
Это был всё ещё текст подполковника: я не мешал товарищу.
Он сейчас был в своей стихии, а мне чужого не надо: ни чужих грехов, ни чужих лавров.
В туалете в кабинке, то есть
Выломал, таки?
Сынок затряс головой мелко-мелко.
Папенька открыли?! ухмыльнулся подполковник.
Сама
по себе? развернул ухмылку Палыч.
«Мальчонка» немедленно обложился руками.
Честное слово, товарищ гражданин начальник: когда я очнулся, дверь уже была открыта. Ну, то есть, приоткрыта. Я поднялся, заглянул туда ну, на всякий случай и увидел, ну
То, что увидел?
Да
Палыч «сочувственно» покачал головой.
Значит, ты ни сном, ни духом?
Вот, ей
Завершить клятвоприношение сынок не успел: помешал шланг.
Долго ещё ты, сволочь, будешь глумиться надо мной? принялся от души охаживать его подполковник. Настолько от души, что мне это пришлось не по душе. Ведь это наверняка «приходилось по душе» подследственного. По душе и материальной оболочке. Нарушение «условий договора» было налицо и на лице «объекта», и я просто вынужден был укорить друга.
Па-а-лыч!.. Я, конечно, признаю факт глумления и всё такое Но не при мне же! Ну, какие же мы после этого интеллигенты?!
Извини, Петрович
Подполковник отбросил назад мокрую прядь с лица и отступил на шаг.
Ну, сам видишь: этот тип просто толкает себя в объятия активных педерастов!
Информация «открытым текстом» «возымела», пусть всего лишь в очередной раз. Глаза сынка перестали слезоточить и округлились от ужаса.
Извините, виноват То есть не виноват Но
в общем Да, я схватил пару раз отца за грудки
И больше ничего? угрожающе сократил дистанцию подполковник. Сынок вздрогнул.
Ну-у Ну, может, стукнул один раз или два в порядке самозащиты.
Соображает! хмыкнул Палыч, разворачиваясь ко мне. Но очень туго. Как та корова. Только, если, ты корова
Разворот ко мне так и не состоялся: Палыч немедленно выполнил обратный маневр.
то и «доись», сука, подобно корове, а не подобно кобылице: по кружке за раз! «Один раз он стукнул»! «В порядке самозащиты»! Чем защищался?! Кастетом?!
Сынок побледнел.
Ка-ка
Кака ты, это верно! «помог» «опер». Затем он открыл сейф, и бросил на устилавшие стол бумаги кастет. Хороший был кастет почти эсэсовский, на четыре пальца, с ударными шипами с обеих сторон. «Вещь!» как отметил бы даже не специалист. Узнаёшь? Вижу, узнаёшь!
Сынок мотал головой, но больше от ужаса, чем в порядке отрицания. Тем временем, Палыч извлёк из папки какую-то бумажку, и помахал ею в воздухе.
Заключение экспертизы, приятель! Даже два заключения! Первое: на кастете обнаружена кровь, и эта кровь твоего папеньки. Второе: на кастете обнаружены волоски, и это волоски с головы твоего папеньки! Ну, и третье: здесь же, на кастете, обнаружен отпечаток большого пальца правой руки.
Подполковник выдержал эффектную паузу.
Твоего пальца и твоей руки!
Это уже было слишком и я отвернулся к окну. Первые два «письменных заключения», пусть и ещё отсутствующие в природе, не вызывали во мне протеста. Но «отпечаток с кастета»?! Я не мешал Палычу импровизировать, но только соло: это ведь мне потом следовало знакомить сынка и его адвоката с актами экспертиз. И я не хотел «попадать»: если для «опера» дело заканчивалось отметкой в ОРД «раскрыто», то для нас, следаков, оно не всегда заканчивалось даже в суде.
«Ознакомившись с заключением», сынок ещё раз «покрылся мелом».
Признаёшь?
Палыч буквально упёрся носом в нос «обвиняемого», и обдал того не только жарким дыханием, но и недвусмысленными желаниями. Это было тем более вероятно, что «шланг» всё ещё находился в пределах досягаемости руки подполковника. Сынок долго сопел. Что самое удивительное, на этот раз Палыч не торопил его с ответом. Наконец, «мальчонка» отпрянул назад, а Палыч даже не стал преследовать его: