Садоводы-любители занялись обсуждением садоводческих проблем. Кеша грустил. Сидор думал. Иван Абрамыч с Манюней потягивали пиво, созерцали окружающую обстановку и невольно вслушивались в разговор садоводов-любителей.
Вот вы всё тут судачите о севообороте, про сельхознавоз, об урожае Как всё это совместить так, чтобы пользы было больше? вмешался в их беседу Иван Абрамыч. Конечно, всё это хорошо, но не ново. Вот есть у меня один хороший знакомый доктор биологических наук, профессор Маслёнкин. Большой учёный, скажу я вам, больше некуда. Неординарная личность. У него ещё одно любимое изречение есть: «В нашем деле главное что? Не делать резких движений. Они должны быть плавными и изящными, как у белого лебедя на Чистых прудах». И чем как вы думаете, занимается он в часы досуга? Век не догадаетесь.
Ну не томи, Абрамыч! после недолгого молчания, проведённого в долгих раздумьях, выдал на-гора Манюня.
Ладно, так уж и быть, скажу. Только под большим секретом. Смотрите же мне, не вздумайте проболтаться кому-нибудь.
Пардон, уважаемый, пардон! Разве что под столом, заплетающимся языком поспешил заверить Кеша.
Ну-у! повисло разноголосицей в воздухе. За кого вы нас принимаете, Иван Абрамыч?!
Смотрите же мне! Он погрозил сообществу скрюченным пальцем. Так вот. В часы досуга, то есть в свободное от работы время, этот почтенный гражданин, и порядочный семьянин, декан факультета есть ни кто иной, как рядовой карманник и обыкновенный картёжный шулер средней руки.
Окружение невольно прыснуло со смеху. Кеша смеялся дольше всех, аж с прихрюкиванием, чем ещё больше раззадорил и рассмешил публику.
Не верите, и не надо! обиделся Иван Абрамыч. Я думал поведать собравшимся об его изобретении мирового значения в области выращивания сельскохозяйственных культур, а вы ржёте как хряк с мерином. Тьфу! Противно смотреть и слушать. Пошли, Манюня. Нам здесь, тем более в этой компании, делать больше нечего. Да к тому же мы с тобой сегодня порядочно поизрасходовались.
Да не серчай ты, Абрамыч. Не принимай близко к сердцу убогость нашу серую и неграмотность. Что с нас возьмёшь? попытался успокоить его один из садоводов-любителей.. Ты лучше расскажи в чём вся соль изобретения, а за нами не пропадёт.
Садовод Пыжиков заказал ещё по две порции пива на всю честную компанию, извлёк из внутреннего кармана пиджака поллитровку, разлил в маленькие пластмассовые чашечки из-под кофе и, несколько осоловевший, обратился к Бабэльмандебскому:
С вашего позволения, голубчик, разрешите я вас троекратно
Извольте! молвил тот, подставляя испрашивающему поочерёдно обе щеки, а затем уж и темечко.
Премного благодарен! Пыжиков икнул, родив затяжную отрыжку. Слушаем тебя внимательно, голубь ты наш сизокрылый. Ну, давай, выкладывай, что там такого особенного изобрёл твой приятель.
А изобрёл он то, что и изобретением-то тяжело назвать, начал Иван Абрамыч. Это скорее всего научное открытие мирового масштаба. За него, на днях, он Нобелевскую премию получил, а свидетельство на изобретение отдал мне на хранение. Грозился мне двадцатью пятью процентами за консультации. А уж как я отказывался, как отказывался Призывал небо в свидетели, что Сорбонов не кончал.
Зато, наверное, на пианинах играете, прозвучало коварное предположение.
Да какое там! Я больше на гитарах. Так вот. Всё дело в том, что вывел он под моим руководством, особый вид растения под названием «Древо Жизни». Это такое фруктово-ягодно-овощное дерево, высотой до двадцати метров, у которого на каждой из веток растёт свой, строго определённый вид овоща, фрукта или ягоды. Ну, например, только представьте себе: на самых нижних ветках растут на одной арбузы, на другой дыни, на третьей тыквы, на четвёртой кабачки, и так далее. На ветках, что повыше, растут более лёгкие плоды яблоки, груши, помидоры, огурцы, бананы, абрикосы, персики, грецкие орехи, бобовые, черешня, вишня. Вершину же дерева, как правило, венчают клубника с малиной и смородиной. Представили?
Представили! повисло в воздухе, хотя трудно было представить себе подобное зрелище.
Тогда, наливай! заключил Иван Абрамыч.
Выпили ещё по пятьдесят, запили пивом и закусили ракообразными за счёт расщедрившихся садоводов-любителей, пытавшихся подобным образом выведать «ноу-хау» изобретения.