В это время верблюды, в пустыне рыдая,
(А их было штук семь или восемь,
И была с ними длинная палка литая
Потому что настала уж осень,
И цветы отцвели, и листы полетели
Вдоль по знойной зеленой канаве)
Те верблюды стояли и очень хотели
Ниспослать состояние нафиг,
Что поплыл в отдаленье туманной порою,
В злом краю, где кордоны густые
Плотной сеткой легли на одно и второе,
Заглушая рыданья пустые
А верблюды как птицы в подветренном море!
Горевали в печальном экстазе,
И однако весьма несомненно и вскоре
Потонул парафин в унитазе,
И возврата ему никогда нет оттуда,
И не будет отнюдь совершенно,
Потому что душа у живого верблюда
Это время, и время нетленно!
В лесу охуевшем птицы не спали,
Кругом озверелые листья летали;
Лишь слабый порыв ветерка донесется,
Легчайший неслышимый шёпот
И в бешеном ритме куст затрясется:
Медведей случившихся топот
Кругом превалирует сила маразма
Какой удивительный месяц!
Здесь кактус вошёл в состоянье оргазма
Ей Богу, что мир стал тесен
Если обить всю деревню войлóком
И вывинтить пробки из хмурых бутылей,
Он скажет, пригладив рукой чей-то локон:
«Ну, что? Неужели вы снова забыли?
Был день, и я шел по унылой пустыне.
Я шел по пустыне, зубами стуча
Мне холодно было: пески уж остыли,
И только виднелась вдали каланча
И та ведь упала, я помню об этом!
Остыли пески очень сильно с утра,
И я, только солнцем горячем согретый,
Бреду по пескам, хоть упасть мне пора,
И холод пронзает озябшие кости
Совсем я разделся, но холодно все же:
Была каланча, как последний мой мостик
В тот мир, что приблизиться ближе не может,
А я всё иду И лишь солнце случайно
Меня хоть немного в песках согревает
Сейчас я наполню водой этот чайник
(Что чайник?.. Бутылка, но только кривая!)
И выпью воды, на костре подогретой,
Но дров не найти бесконечна пустыня;
Сижу я в пустыне, курю сигарету;
Пески все с утра так ужасно остыли
Я плавки снимаю, и кепку снимаю,
Но холодно мне несмотря и на это
А солнце все выше Пески остывают
Сижу на песке и курю сигарету
А чайник нагреть мне никак не удастся
Я пробую снова холодную воду;
Деревне бы хоть на пути мне попасться,
Увы Не люблю я такую погоду!
Маячит мираж каланчи неупавшей,
Хоть точно упала она я же видел!
Но снова мне день возрождает вчерашний
Пустыня Гляжу, будто в гневной обиде,
На башню, которая раньше упала,
Но снова стоит флегматичным миражем
И мне ничего от нее не осталось,
Ни камня Ни звука Ни голоса даже.
Лишь голос мой собственный стонет, как ветер,
Который я помню, которого нет здесь
Но мне безразлично никто не ответит,
Никто не узнает всех ужасов-бедствий,
Что возданы мне Я наполню лишь чайник,
И буду хлебать несоленую жидкость,
Которую выпил бы только случайно
Я, если бы не был и если б не жил здесь
Еще полчаса Ужасающий холод
Пронзает мне душу, хоть я еще молод,
Я будто расколот остался лишь голод
И пульс в голове, будто огненный молот
Пустыня! Кошмар наполняет мне душу,
И разум спастись в миражах уж не может
Вот башня все ближе Я вижу наружу,
И то, что внутри взгляд конструкцию гложет,
И в башне, упавшей вчера на рассвете,
Я вижу финал моего перехода
Я словно забыл о своей сигарете
И жду с нетерпеньем второго восхода,
Пески чтоб нагрелись Я плавки надену
И чайник наполню водой несолёной,
И вскоре дойду и упрусь взглядом в стену,
Что кажется мне лишь стеной утомлённой,
Как я Утомлен, и не чувствую боли
Пустыне отдал все последние силы;
Бреду по песку, как в нескошенном поле,
Как будто гуляю по краю могилы
Я чайник налью, и воды подогрею,
И плавки надену, и станет мне лучше
И завтра до башни добраться успею,
Я верю! Я знаю, мой случай не худший
Лишь день простоять, и лишь ночь продержаться,
И можно расслабиться ливнем блаженным,
Я здесь, я устал непрерывно сражаться,
Я знаю, что важно, я знаю, что ценно,
Мне холодно, сердце в жестоком зените,