Эй, длинноносый! окликнул его Слончик. Выпусти-ка меня отсюда немедленно, а то хуже будет! Я доверенное лицо самого могущественного во всём Безграничном Мирре волшебника Магуса и сейчас выполняю его важное поручение! Если он узнает, что мне тут у вас причинили хоть малейший вред, тебе не поздоровится.
Это я-то длинноносый?! возмутился Повредитто. Кто бы говорил! Лучше на себя посмотри, чучело: такого безобразного слоновьего носа нет даже у знаменитого Карлика-Носа! А уши?! А хвост-то, хвост! Нет, не зря я тебя сюда тащил, надрывался: хозяин будет доволен. Ведь такой образины в нашей коллекции ещё не бывало!
Повредитто обидно расхохотался, время от времени сквозь смех приговаривая: «Ой, не могу! Ой, чучело!» Наконец он угомонился, вытер рукавом мокрые от смеха глаза и объявил:
Ты находишься в самой тёмной темнице на всём белом свете! Здесь никто и никогда тебя не найдёт, даже твой предобренький Магус-Бумагус. А когда вернётся мой хозяин, ужасный Назлоб, он уж сам придумает, что с тобой делать он такой выдумщик!
Вот так Слончик исчез бесследно, и никто не мог его отыскать, потому что темница Назлоба была плотно окутана злыми колдовскими чарами.
Правда, у Слончика была при себе волшебная палочка феи Растрёпы.
Но увы! бедняга не умел ею пользоваться.
* * *
Значит, в моей коллекции появился уродец, утверждающий, что он подручный Магуса? задумчиво произнёс Назлоб, выслушав обстоятельный рассказ своего слуги. Если он не врёт, это кстати: через него я доберусь наконец до Магуса и его дурацкой школы. Пора навести там порядок, а то эти добренькие феи совсем обнаглели, настоящему колдуну уже и шагу ступить нельзя без того, чтобы на них не наткнуться. Везде сплошные феи, разве что по голове не скачут!
И Назлоб тотчас спустился в темницу, взглянуть на пленника. Повредитто, очень гордый собой, с фонарём в руке сопровождал хозяина.
Слончик спал в углу своей камеры, на грязной соломе. Назлоб долго рассматривал его и наконец пробормотал:
Помню, помню эту образину. Однажды мне попался в лесу наглый мальчишка, он осмелился выпустить птиц из моих колдовских ловушек. Сначала я хотел просто испепелить его на месте, но потом передумал. И превратил наглеца в этого жалкого уродца, над которым все потешаются. И он даже не помнит, что когда-то был человеком, потому что я лишил его памяти хы-хы-хы! Эй ты, чучело, просыпайся!
Назлоб пнул Слончика носком своего тяжелого сапога, расшитого драгоценными каменьями. Слончик вскочил и спросонья захлопал ушами.
Говорят, ты служишь у добряги Магуса, красавчик? язвительно протянул колдун.
Слончик зевнул и гордо выпятил грудь:
Я его самый важный помощник! Отпустите меня, а то
Если у него все помощники такие, ухмыльнулся Назлоб, плохи его делишки. И что же ты делаешь для Магуса? Стоит заметить, что на прекрасную юную фею ты не слишком похож.
Я выполняю его особые поручения! хвастливо воскликнул Слончик. Самые-самые важные! Вот и сейчас он поручил мне принести
Слончик запнулся: он вдруг сообразил, что здесь нельзя рассказывать о волшебной палочке, потому что её сразу отнимут и из героя он мгновенно превратится в лопоухого растяпу.
Ну-ну, продолжай, подбадривал Назлоб. Что же ты должен был принести нашему всемогущему Магусу?
Я э-э-э я Я должен был принести редкую морскую капусту для праздничных пирожков! выпалил наконец несчастный пленник. Магистр э-э-э любит пирожки с морской капустой. Да. Но я я её нечаянно по дороге всю съел!
Назлоб и Повредитто переглянулись.
Я не верю ни одному его слову, шепнул своему помощнику колдун, ни единому! Этот уродец что-то от нас скрывает. Подлей-ка нынче ему в похлёбку сонного зелья и обыщи хорошенько.
Глава 9. У костра
Усталая Растрёпа еле плелась по лесной дорожке. Ворон Каркл летел за ней, держась чуть в стороне что ни говори, настроение у его спутницы было скверное, а палок и шишек на тропинке валялось вдоволь.
Всё! Хватит! буркнула фея, сердито плюхаясь на мшистую кочку. Уже вечер, того и гляди ночь наступит, а этот дурацкий лес всё не кончается и не кончается! Я устала, я есть хочу! Лучше бы мне было остаться на клубничном поле. Это всё из-за тебя, вредная птица!
Ворон Каркл опустился на ветку над самой Растрёпиной головой и осмотрелся.