Вячеслав Лютов - Провинциальные тетради. Том 2 стр 50.

Из Н. В. Гоголя

Художник зол с утра и хмур.
Ему бы выпить.
Листки его карикатур
Подобны сыпи.

Душа болит, зудится нос,
Все надоело.
Кого еще там черт принес
Под это дело?

Эскизы мертвенно-сухи,
Чернеет уголь.
Извне  грехи, свнутри  грехи.
Кто заперт в угол?

Кто опечатан и скреплен
Казенной кнопкой?
Кто быть навеки обречен
Тупою пробкой?

Кто катит пузом на народ
И машет плетью?
Кто знает, что переживет
Тысячелетья?..

К штрихам примешан горький яд
Тоски и смеха.
Художник отступил назад 
И в Рим уехал.

В трухе старинных галерей
Все то же  тоже.
Ты с мертвой мистикой своей
Не вышел рожей.

И не сдувает ветер пыль
С его бекеши.
Художник мерзок, видно, иль
Излишне нежен?

И он бросается с огнем
На холст и рамы.
Должно быть, в мире он чужом? 
Нет, в этом самом

Смешные рыльца осень жжет,
И нет прощенья.
Художник чувствует исход,
Художник знает: близок Тот,
Кто миру этому вернет
Первопрочтенье

Весь вечер  усталость и скука.
Здесь, в царстве забытых вещей,
Ищу я случайного друга
Среди одиноких теней.

Гуляет сквозняк по паркету,
В часах истекает песок;
И я с невидимкой-поэтом
Дописываю эпилог.

Сегодня пришторены окна;
За окнами, там, где луна,
Небо уныло и блекло,
Как дома напротив стена.

А город глядит исподлобья
Фонариком площадным,
Горящие окна, как хлопья,
Сливаются в призрачный дым.

Расчерчен квадратами верно,
Весь город похож на погост.
И невидимка примерный
Опять заступает на пост.

Он строг, он лукав, он опасен,
Он входит в любые дома,
Довольствуясь сумрачным часом
И окружением. Тьма.

И страшно от этих предчувствий,
Бессонницы тягостна власть.
Но Светлый Отец не допустит,
Чтоб жизнь моя оборвалась.

Скорей же туда, где свобода
Еще не очерчена и
Спешит до конца небосвода
Поймать отраженья Твои!..

Угольки камина.
На столе перо.
Замок Арлекина.
Хижина Пьеро.

Сонная дорожка.
Облетевший сад.
Фонарей немножко.
Площади квадрат.

Матовые стекла.
Ветра свист глухой.
Перекресток блеклый.
Мертвый постовой.

Звук сирен. Проулок.
Черный воронок.
Конвоир сутулый.
На двери замок.

Где-то перебранка,
Мессалины смех.
Черная Таганка.
Камера на всех.

Соглядатай хмурый,
Борода в вине.
Узника фигура.
Тени на стене.

Запах гильотины,
Песня палача.
Чудная картина:
На окне  свеча

Укрыт железом желтый тес;
Брус изогнулся, как вопрос,
Под крышей почерневшей стайки.
Язык висит у пустолайки:
Кого еще там черт принес?

Сбор яблок. Переплет корзин.
Квадратики морковных грядок.
Крыжовник сыпется. Один
Антенный шест, как господин,
Хранит неведомый порядок.

И только там, где алый свод
За лесом солнце спать кладет
И убаюкивает споро,
С лукавством глядя на народ
И позабыв про свой черед,
Кружится ворон

Белый свет над Вифлеемом,
Белый снег над Петербургом;
Белый день скользит по стенам,
Площадям и переулкам.

Будет вечным это Утро,
С суетою, со звонками,
Что готовы поминутно
Быть песочными часами;

Будет ровным этот Ветер,
Что пропах насквозь Невою;
Будет все на этом Свете,
Что произошло с Тобою

«Слышите, что антихрист грядет

и другие многие антихристы появились»

Иоан. 2. 18.

И царь смотрел; и, окружен

Толпою льстецов, смеялся он

Лермонтов.