Одногеройность и своеобразный художественный прагматизм делают философскую лирику «примитивной», «лубочной», «простецкой» (поэтому мы обозвали блейковских героев профанированными). С позиции эстета такая простота, конечно, «хуже воровства».
Но между философской лирикой и лубком есть одно очень-очень важное отличие лубок простонародно транскрибирует, записывает на понятном языке непонятные философские истории; лирика же непосредственно эти истории заново разыгрывает, всякий раз корректируя их философское, этическое и религиозное содержание.
А что касается простого языка я не слышал более простой истории, чем история о добром самарянине. Нужно говорить просто, точно и ясно Конечно, когда знаешь, о чем ты хочешь сказать.
* * *
Возможно, этот разговор и вышел смутным «я, как собака, все понимаю, а сказать не могу». Да и академического определения не состоялось. Впрочем, я и не ставил это целью дневник не статья, все стерпит
1995ИЛИЯ (1995)
1.
Целый год ни капли, все ключи иссякли,
Солнце стало красным, а земля седой.
Лишь песок струится, и чернеют лица.
Зной.
Царские покои скрыты пеленою
Это в дом к тирану постучался страх.
Мир из рыжей глины. Корка да морщины.
Прах.
А вокруг ни тучи. Вороны над кручей,
Видно, выбирают падаль посочней.
В раскаленной дымке вьется невидимкой
Змей.
Солнцем мир проколот, наступает голод,
У крестьян в амбаре лишь запас камней.
Дети лезут к маме: сколько мы протянем
Дней?
Помолись, Илия, за ключи лесные.
За ручьи степные и желанный дождь.
Уж не стало пота, замерла работа;
Ах, как жить охота! Что же ты, ну что ты
Ждешь?
2.
«Я сегодня гостей принимала,
Соседка соседке сказала.
Стол завален был всякой едой:
Угощала их красной икрой,
На жаркое гуся и вино,
То, что ты не пивала давно;
Сервилат, буженина и сало
Ты такого, небось, не слыхала
Кстати, мне свою тайну открой:
Что за нищий с дорожной сумой
К тебе нынче пожаловал ночью?
Я его наблюдала воочью!..»
«Я последней муки наскребла
Да лепешку ему испекла,
Постелила в красном углу,
А сама улеглась на полу.
Он не стал меня утром будить»
«Ну и дура ты, что говорить?..»
3.
Темнота в убогой хате,
Пахнет воском и смолой;
Ребятишки на полатях
Спят, объяты тишиной.
Только маленький, сквозь дрему.
Вскинул руки, закричал.
Голосок его по дому
Звонким эхом отзвучал:
«Мама, это мне не снится!
Мама, это чудеса!
Видишь: Бог на колеснице
Как ее сверкают спицы
Улетает в небеса!..»
ПЕТЕРБУРГСКИЕ ЯМБЫ (1996)
1.
Как прежде, шум и суета
И торопливый пестрый гомон
Стирают утреннюю дрему
Со староневского холста.
Но цвет не тот, рука не та,
И почерк чей-то незнакомый,
Как бисер, ссыпался с листа.
Слегка прищурены глаза
Витрин с изысканным товаром,
Что отдают почти задаром
За душу. Это мне сказал
Старик, что у окна стоял.
А за окошком угол бара
И Николаевский вокзал.
2.
Как прежде, смотрят на зевак
Слепые аничковы кони.
Холодный ветер волны гонит.
Куда? не знает просто так.
Гранитной набережной лак
Изыскан. Все прекрасно, кроме
Погоды. Пятится, как рак,
К причалу плоский теплоход,
Уставший рыскать по каналам.
Туристам кажется, что мало
Их покатали. И не в счет,
Что время вспять уже течет,
И что Нева уже устала
Грозить разливом своих вод
3.
Как прежде, Спаса-на-Крови
Горят мозаики. Лесами
Скрыт Тот, Кого мы скрыли сами
От нашей праведной любви.
Ты слышишь, где-то там, вдали
Хрипит-скрипит блатной динамик
Про вечные звонки свои.
Среди темнеющих осин
Навязчив непонятный шепот
(А может, просто листьев ропот?)
«Беги, беги, пока один,
Пока не видит господин»
Перед отелем «Гранд Европа»
Сверкает черный лимузин
4.
Как прежде, в суете Сенной
В наполеоны метит всякий
И в сером небе видит знаки.
Адмиралтейскою иглой
Безбожно холст проколот твой.
Туристы лезут на Исаакий,
Как боги пестрою толпой.
Отсюда, с купола, видней
Карманы Порта и Коломны.
Как вошь, ползет студент бездомный,
И в серой тине Крюков змей
Прекрасно вьется. Все темней
Край неба. В тишине укромной,
Как встарь, бордели ждут гостей.
5.
Как прежде, Невского чума
Тасует праздничных прохожих
По магазинам. Но все строже
Собор Казанский. Там тюрьма
Реликвий духа и ума.
Гостиный Двор стозевен тоже
И в арках черен, как сурьма.
И нам, похоже, невдомек
Средь петербургского тумана,
Что кто-то (уж наверно спьяну)
На гибель город сей обрек.
Ты чувствуешь: приходит срок
И с желтых окон, как с экрана,
Заговорит иной пророк.
И Петр безжалостной рукой
Сотрет с холста рисунок свой