Ну, говорит Господь вдовице, это тебе, голубушка. Прими, сделай милость.
А та не берет.
Господи! За что же это?
А за похлебку. Сколько глазков столько и монет.
Что ты, батюшка! Да разве оно стоит?
Стоит, милая, стоит, не сомневайся. Еще мы у тебя в долгу дай срок, разочтемся. А пока суд да дело, покажи-ка ты нам, где ночь ночевать. Устали мы.
Уложила она их как могла. И сама в уголочке прикорнула. Спит и не спит: от радости, как от горя, плохо спится. «Чем, думает, завтра гостей своих потчевать буду?»
Утречком, чуть свет, вскочила она, один золотой в кулак, и скорей к богатой соседке.
Акимовна, благодетельница, продай ты мне мучицы, сделай божецкую милость! Да яичек, да сметанки, да молочка
Ишь ты! Продай! А платить чем будешь?
Та ладошку-то и раскрыла.
Вот, говорит.
Акимовна аж глаза распахнула.
Где взяла? Клад нашла, что ли?
Клад не клад, а вчерась, под самую под полночь и рассказала соседке про странников все как было.
Та и взвилась:
Ах-ти мне, горе какое! Ведь и ко мне вечор странники эти стучались. Прогнала я их, матушка, сама прогнала, голубушка. Кто ж их, разбойников, знал. Деньги-то в суме не светят.
Отсчитала она соседке яичек десятка два, что помельче, сметанки отлила, что пожиже, да и говорит:
Кумушка, голубушка, что ж тебе на них, иродов, разоряться! Вчера кормила и нынче кормить будешь? Дай-кось я их к себе покличу. Люди, видать, святые от них и в дому светлее, и в мошне полнее.
Накинула платок на плечи и к бедной соседке.
Стала на пороге кланяется:
Странички, люди божьи! Не погневайтесь! Милости прошу к нашему шалашу. Откушайте нашего хлеба-соли, ради Петрова дня.
Поклонились ей в ответ странники, с хозяйкой попрощались и пошли.
Привела их Акимовна в свои хоромы, за стол усадила. Сама ног не чует, вкруг стола так и летает. Что есть в печи на стол мечи! Двенадцать перемен подала: три каши, блины, пироги, рыбное, студень, лапша А уж щи-то, щи! Эдаких щей и царь не едал, со свининой, с салом, и такие-то жирные, что будто ледком их подернуло.
Ест апостол Петр, похваливает.
Вот это, говорит, полдник! Не чета вчерашнему ужину.
Неспорно, Господь отвечает, вчерашнему не чета!
А сам, почитай, и не ест. Так только попробовал.
Ну вот, погостили они у этой хозяйки, помолились, поклонились, идти хотят.
А хозяйка на суму поглядывает.
А что ж, говорит, благодетели! Милостивцы! Неужто ж вы меня не одарите? Уж так я вам угождала, так старалася
Отчего не одарить? Петр, сосчитай, сколько во щах глазков плавает?
Поглядел в миску Петр-апостол.
Ох, говорит, щи! Жирней жирного! Тут и считать не мудрено: одно око на всю миску, да зато во всю миску.
Ладно, говорит Господь.
Опустил он руку в суму, достает монету. Одну монету, да зато большую, тяжелую медную!
Вот, говорит, хозяюшка! Прими! Какое угощенье такая и плата.
И пошел себе. Апостол Петр за ним.
А хозяйка как стояла на пороге, так и осталась стоять. Может, и посейчас стоит.
Вот идут Господь с апостолом по дороге. Качает головой апостол, под ноги себе смотрит, думает.
А что, говорит, Господи, спросить я тебя хочу.
Спроси, Петр.
Да вот не возьму я в толк: как это так? Вчерашняя-то похлебка дрянь была, а мы за нее сто золотых отдали. А сегодняшние щи, прямо сказать, золото, а мы за них один медяк пожертвовали. Справедливость-то господня где? Гляжу, а не вижу.
Вздохнул Господь:
Эх, Петр, Петр, туда ли смотришь? Поверху ты глядишь, а поверху, известно, один жир плавает. Ты поглубже, поглубже зачерпни со дна.
А что на дне-то? Капуста?
Нет, другого огороду овощь! Да что ж ты? Апостол! Капусту разглядел, а душу человечью не приметил. Сам-то посуди. Похлебка вчерашняя дрянь, говоришь? Ну, верно, дрянь похлебка, да зато баба золото. А сегодняшние щи золото, да баба дрянь. Уразумел?
Ничего не ответил Петр-апостол. Сумный идет, раздумчивый.
Ты чего? спрашивает Господь. Какая у тебя печаль?
Да что, отвечает апостол, хожу я по стопам твоим с младых ногтей и о законе твоем размышляю день и ночь, а мудрости твоей никак не постигну. Хоть бы мне денек один от восходу до закату в твоем звании побыть. Может, и я бы, скудоумный, умудрился.
Усмехнулся Господь.
Будь, говорит, по-твоему. Нынче ты именинник надо тебя почтить. Господствуй, пока солнышко на покой не уйдет. Милуй, карай, молитвы принимай. С чего начинать станешь?