Апостол и примолк.
Ну, вот ходят это они, смотрят, разговоры разговаривают. Где утешут, где присоветуют, где просто слово доброе скажут, время-то и бежит.
На ночь глядя пришли они в деревню.
Притомился Господь. Сел у крайней избушки на завалинку и говорит:
Постучись, Петр. Авось либо ночевать пустят.
Изумился Петр-апостол.
Полно те, Господи! В эту избенку-то ночевать!
А чем тебе избенка нехороша?
Да ведь бедность, Господи! Хуже этой избы, кажись, во всей деревне нет. Того и жди развалится.
Стоит покуда.
Нет уж, Господи, воля твоя, а я в другую избу постучусь.
Это в какую же?
А вон отсюда видать не изба, хоромы! Там и ночевать пристанем.
Да ведь не пустят!
Как не пустят? Там и места и добра всего много. А здесь, прости Господи, босоты да голоты понавешаны шесты. Анбары ветром полны.
Махнул рукой Господь:
Ладно уж. Покуда не научишься, умен не будешь. Ступай, стучись.
Пошел апостол Петр. Пошел да и пропал. Час ходит, другой ходит Уж на что Господь долготерпелив, а и то соскучился, вздремнул на завалинке.
А времячко-то идет. Вовсе темно стало, холодно ночь полная Тут и воротился апостол Петр. Сел подле Господа одесную и молчит, разбудить боится. Да Господь и в тишине слышит. Открыл глаза, оборотился к апостолу и спрашивает:
Ну что, Петруша? Пошли ночевать?
Да куды, Господи? Правда твоя не пускают ведь. Почитай, всю деревню обошел, только и слышал: «Проваливай, да проваливай! Много вас таких-то!» А того и не знают, что един Бог в небе
Ну а в том, богатом-то доме как? В хоромах-то?
И не спрашивай, Господи! Так обругали, что и сказать совестно. И побирушки-то, и воры, и бездельники Мне, апостолу, и повторять зазорно. Истинно нет стыда у людей: корки жалеют, углы берегут А ведь хозяйство какое богатое!
Вздохнул Господь:
А что в Писании-то про богатых сказано?
Легче верблюду войти в игольное ушко, чем богатому в Царствие Божие.
То-то. Забыл ты Писание, Петр!
Помилуй, Господи! Да меня ночью разбуди, я каждую букву помню.
Что ж ночью? Во сне ума не надобно. Ты днем помни.
Встал Господь и постучал в дверь:
Милость ваша родителям Царство Небесное Пустите странников ночку переночевать.
Глядь отворили дверь.
Вышла на порог хозяйка.
Заходите, странички, заходите, Господь с вами Ночка-то нынче холодная, росная Грейтесь!
Зашли. Поглядел апостол кругом: ох, бедно живут! Корочку попросить и то стыдно.
А хозяйка уже хлопочет, на стол собирает.
Вот, говорит, хлебца краюшечка, вот кваску, вот капустки. Не осудите, странички. Был хозяин жив, все у нас было. А нынче сами едва перебиваемся.
Кланяется ей Господь:
Спасибо, хозяюшка! Много довольны.
А Петр-апостол не вытерпел.
Эх, говорит, горяченького бы сейчас! Озябли мы!
Призадумалась хозяйка. На печку поглядела, на ребятишек, на странников А потом и говорит:
Видно, не зря вас Господь нынче-то привел. Завтра у нас праздник Петров день. Престол справляем. Так я для праздника ребятишкам-то похлебки наварила. Да авось и без похлебки сыты будут. Кушайте, странички, на здоровье. В печке-то не простыло.
Подала на стол чашку с похлебкой и маслица влила.
Надо бы, говорит, побольше, да нету больше. Не осудите.
А завтра что есть будете? апостол спрашивает. В Петров-то день?
А что Бог пошлет
Взялись они за ложки.
Петр, а Петр? Господь говорит. Ведь хороша похлебка?
А Петр-апостол только усмехается.
Это, говорит, батюшка, с голоду так оказывает. А хорошенько распробовать, так и слова доброго она не стоит, похлебка эта. Варена на праздник, а вовсе постная, жиру и не видать.
Поглядел на него Господь строго.
Ой ли? говорит. А ну, считай, сколько в чашке глазков плавает. Со вниманием считай!
Стал считать апостол.
Считал-считал, сбился.
Тьфу, прости Господи, говорит, да разве их сосчитаешь! Ведь не монета масло! В очах рябит
Ну, коли рябит, круглым счетом говори!
Круглым счетом до сотни будет.
Не меньше?
Да и не больше.
Ладно. Подай мне суму.
Подал суму апостол Петр, а Господь пошарил в ней рукой и достает горсть золотых. Положил на стол.
Считай, Петр, не масло монета.
Тот сосчитал.
Ровно сто будет.
Не меньше.
Как раз.
Ну, говорит Господь вдовице, это тебе, голубушка. Прими, сделай милость.