Призадумался сват Наум.
Так, говорит. Кони царские, стада барские, а идти, видать, некуда. Ну, что ж, останусь у вас век вековать.
Достал он из кармана веревочку и дает один конец молодому черту.
Подержи-ка, братец!
Тот удивился, взял. А сват Наум так и эдак веревочку натягивает, то вдоль, то поперек.
Отсюда туды две сажени, говорит. Оттуда сюды три
Ты что это меришь? черти спрашивают.
Поглядел на них сват Наум скóса.
Как это что? говорит. Местность мерю. Келейку ставить хочу. А поживем да попривыкнем, так и цельный монастырь построим. Чай, у вас не праведники живут, а грешники. Надо же им грехи-то замаливать
Всполошились черти.
Пошел ты от нас прочь, кричат, со своим с монастырем. Навязался на нашу голову! Гоните его, братцы! Гоните! Что смотрите!
Да как дадут ему в спину пинка
Перышком взвился сват Наум и полетел. Сколько летел неизвестно, куда летел неведомо Закрылись у него от страха глаза, и ничего он не видел. Только слышал, как ветер в ушах свистит.
И вдруг, батюшки-светы! Летел будто вверх, а упал вниз. Брякнулся оземь и открыл глаза.
Видит полная ночь кругом, с неба месяц светит, и стоит он перед теми самыми воротами, откуда днем ушел. Рядом кони дремлют, а свиньи да овцы по всей дороге полегли конца краю не видать. Ну, он хозяев будить не стал, а дождался утречка. Чуть солнышко встало, заходит в дом и говорит:
Вот что, хозяева, пришел я к вам не без горя, да и не без радости. Пока мы здесь свадьбу играли, погорел женихов двор. Как есть погорел, до щепочки. Только и выручил я из пекла, что овец, да свиней, да жениховых коней, да вот старую шапку и золота охапку. Получайте свое!
Потемнел было тесть. «Вот, думает, выдал дочку за богача, а он погорелец. Приведет в дом пару овец да паленую свинью и взятки гладки».
А как вышел за ворота, да поглядел сразу и обмяк.
Зятюшка, дорогой, говорит, не горюй, оставайся у меня в доме жить. Мне же и с дочкой расставаться жалко. В тесноте, да не в обиде
Поклонился зять тестю:
Твоя воля, батюшка. Останусь. Только я ведь не один. Мой сват мне заместо отца родного, я без него и шагу не ступлю.
А мы и ему поклонимся, говорит тесть. Кланяйся, дочка, проси свата нашим домком не побрезговать.
Молодая кланяется, а молодой еще ниже.
Оставайся с нами, сват Наум, наставляй нас на ум!
Ну что ж, погордился сват, сколько следует.
«Что вы да что вы!» говорит. А потом и согласился.
Так и зажили они вместе тихо да мирно себе и добрым людям на радость, а чертям нáзло.
Петров день
Вот, говорят, в прежние-то времена Господь часто по земле ходил. Примет какое ни на есть мирское обличие и ходит меж нас, грешных, сердца испытует.
Неспорно, нынче в эдакое плохо верится. А как подумаешь, дак ведь и вера тоже! Дело темное! Недалеко ходить было времячко, что люди вон по железной дороге ездить опасались, картошечку кушать отказывались, табак курить за грех почитали. Верится, ай нет? А ведь было!..
Ну вот, стало быть, соскучился Господь на небесах. Мудреного нет: тоже, поди, человеком был. Какая ни есть, а прилюбилась ему, значит, земля.
Он и говорит апостолу Петру:
Петр, а Петр, давай-ка мы с тобой, братец, на землю сходим, поглядим, как там да что. Ну! Какое твое мнение?
Апостол Петр отвечает:
Сходить-то можно, да вот служба как? Мне райские двери сторожить надо.
А что двери? Не убегут двери.
А ключи куда?
Ключи на гвоздик повесь.
А возьмет кто?
Ну, кому тут взять! Народ кругом праведный.
А Петр-апостол сомневается:
Праведный, праведный! Как соблазну нет, так и праведный. А как найдет искушенье, откуда и грешники взялись! Нет уж, лучше не искушать. Бес, он тоже силен!
Покачал головой Господь:
Маловер ты, Петр. Был маловер, маловер и есть. Ну, коли опасаешься, под порог спрячь. Вон щелочка-то
Разве что под порог!..
Спрятал апостол Петр ключи под порог, щелку щепочкой заткнул, и пошли себе.
Ну вот, значит, идут они в самом то есть рабском виде: лапотки плохонькие, одежонка еле держится, на боку сума
Апостолу было обидно.
Что ж это мы, говорит, Господи? Хуже последнего нищего?..
А Господь ему:
А как в Писании про последних-то сказано?
Последние будут первыми.
То-то!
Апостол и примолк.