Я кандидат биологических наук и диссидент, как было принято называть инакомыслящих в Союзе.
Ригас сдержанно улыбнулся:
Сейчас в странах СНГ обличителей больше, нежели молчащих. Почему не едете помогать им? Вы ведь за демократию боролись?
Я свое дело сделал, роя могилу социализму. Пусть добивают его другие. Хочу пожить по-человечески.
Удается?
Пока нет, с горькой усмешкой признался эмигрант. Слишком много из бывшего Союза сволочей понаехало, не дают развернуться, что ни рыло то в личность лезет. Если такой умный, то чего ехал сюда?
Жалеете о Родине? задал вопрос Ригас, наполняясь неприязнью к бывшему соотечественнику.
Пожалел волк овцу, снимая летом с нее шкуру, усмехнулся эмигрант. А она меня жалела, когда выпихивала сюда?
Чувствовалось, что только щедрая оплата за «чистосердечный разговор» удерживала эмигранта от бранных слов в адрес бывшей Родины.
Плевать я хотел на ту Родину! все же не выдержал он. Десять лет она гноила меня в лагерях только за то, что я боролся против коммунистического диктата и сплошной лжи, пропитавшей общество. Живущие там это рабы коммунистической идеологии. Они не знают другой жизни, как лизать задницы своим вождям и неумеренно, подчас позоря себя, прославлять их. Брежневские времена это лучшие годы в их хреновой жизни. Они, как скот, быстро забыли те иезуитские времена, что были при Сталине. О том, какой это был рай, знают не понаслышке репрессированные и члены их семей. Остальные, не ведая, что творят, околдованные коммунистической религией, пели с голодухи о широкой стране с множеством морей и рек и том воздухе, каким им так вольно дышалось, пока не попадали в ежово-бериевско-щелоковскую преисподнюю. Чего хотели те массы, что не поддерживали таких, как я? спросил он и сам ответил: Ничего не делать, жрать и пить праздновать всю жизнь.
А что скажете об обществе, в котором живете сейчас? спросил Ригас.
Везде работать нужно, но тут люди, как бегущие на стометровке, им некогда смотреть один на другого, но они проворнее наших, и черствее. Здесь всем до лампочки соседское горе. Работа есть живут, кредиты берут, работы нет крышка.
Он сказал «наших», и Ригас потеплел к нему. Значит, гложет тоска по Родине
Артур Кеннен внимательно посмотрел на Ригаса: «Вот что значит побывать в стране варваров», сочувствовал он внуку Майкла Уолполла, усматривая в его словах человека, заинтересованного в правде.
Ригас же, наоборот, чем больше задавал вопросов, тем больше проникался жалостью к эмигранту. Кажется, он начинал понимать его измученную, озлобленную и одинокую душу.