Потолстеть Катя боится. А посмотреть на неё в чём душа только держится. И Грише покоя не дает гири заставляет тяжеленные поднимать, жир сгонять, а это ж мужские мышцы А Валерия, внучка та, бедная, всё через скакалку скачет да круг крутит. Тоже худобу нагоняет. А будь бы она чуток попухлей да порумяней, девка была бы загляденье.
Пока не рассвело, Анастасия Михайловна перебирала свою жизнь, будто всё прожила уже и итог подводить надо было.
Вот с соседкой тут подружилась в первые же дни, когда на прогулку выходила, впервые на лифте каталась с пятого этажа вниз. А дом-то вообще девятиэтажный, ужас! Ладно что скверик есть во дворе с лавочками. С Марией Васильевной они подружились крепко, на одной площадке, на одном этаже квартирка у неё в углу, однокомнатная, хотя удивительно, почему им интересно друг с другом. Анастасия-то, считай, вовсе неграмотная, а Мария Васильевна всю жизнь учительницей была, и сейчас всё книжки читает. А вот поди ж ты, подружились. Про жизнь они как-то очень одинаково думают. Одногодки. Начнут говорить и остановиться не могут. Вспоминали о прошлом, даже песни запевали одни те же.
В гостях у Марии Васильевны, в тесной, против их, квартирке выговаривалась Анастасия, отводила душу. Дома-то не очень поговоришь: то не бывает никого целый день, то занимаются все, то гости придут и лучше ей молчать со своим деревенским выговором. Здесь же Анастасия, позволяла себе некоторые капризы. То вдруг ей редьки с квасом захочется, то черемши. Дома-то нельзя: пахнуть будет. У Гриши денег не просила, свои есть в банке снимала от пенсии на книжке. И здесь же у Марии Васильевны пировали они нынче зимой в её день рождения: загодя настойку поставили, сладкая вышла да вкусная настоечка. По рюмке выпили, а по второй уже не осилили, по чуть-чуть, по глоточку пили, а не как опрокидывая всю рюмку сразу.
Очень хотелось Анастасии пригласить Марию Васильевну на праздник свой угостить, детей и внуков показать. Но помнила она, как несколько вечеров подряд Гриша с Катей гостей на бумажку записывали, спорили даже, кого вычёркивали потом, кого, наоборот, вписывали. Из Гришиных бизнесменов, из Катиной работы, потом общих знакомых. В списках Марии Васильевны, соседки, не было, а попросить об этом Анастасия не решалась. И сейчас ей неловко, что не зовёт она подругу к себе. Вчера вот чуть было самовольно подругу на праздник к себе не зазвала, но та опередила её:
Ах как славно, как хорошо будет у вас завтра, говорила Мария Васильевна так радостно, словно это у неё праздник затевается. Очень мне хотелось, Анастасия Михайловна, зайти к вам вечером, поздравить. Да вот ребята, ученики мои, сговорили меня в театр идти. И билеты куплены, неудобно отказываться. Так что поздравляю Вас заранее!
И такой фартук она подарила, вышитый весь. Анастасия только ахнула и благодарила.
_____________________
Ну вот, вроде рассвело. Цветы на шторах покраснели. Теперь и вставать можно. А сегодня не грех бы всем подняться пораньше, Юбилей, решили большой праздник устроить.
Первыми приехали из пригорода Маша с Николаем, Николая знали по выпивкам и не любили в доме Гриши. Видно, Катя, командовавшая в доме, не хотела, чтобы и сегодня он приезжал. А он пожалуйста, вот он тут.
Так уж и припёрся с утра. выразила Катя своё.
А как же, тёще моей подарок надо подарить, и он протянул коробку, перевязанную ленточкой Анастасии. А она и не стала распечатывать, а унесла и поставила на свой сундук.
Тут позвали её завтракать. И только все сели за стол, как приехали на такси Пётр с Людмилой из аэропорта. Долго их в аэропорту задерживали, поэтому они были уставшие, сонные. В самолете Людмила не могла спать.
Ждали только Володю. И вот, наконец, и он приехал, шумный и с большими сумками, с подарками для всех. Он сграбастал Анастасию в просторной прихожей и закрутил в объятиях: здравствуй мама! шальной.
Погоди, вот подарок тебе привёз, к нему метнулась Маша:
Володя, мы же по телефону договорились, сюрприз маме потом
Отстань, сестрёнка, это другое, от меня лично. и он расстегнул замок на одной из больших сумок и вытряхнул под ноги Анастасии что-то белое и пушистое.
Она как посмотрела, так и ахнула: это была шкура медвежья! Коричневая, с лапами, раскинула в стороны, большая ковром упала на пол медведица с небольшой головой с открытой пастью с острыми клыками-зубами. Все собрались и ахали и охали, а сама Анастасия отступила подальше: что-то робость её взяла «для чего это такое».