Потом она спросила внучку: что за «сюрприз», готовят? А подтвердил Николай, весёлый, услыхав их тихую беседу. ВалерИ уже хотела рассказать, но Николай сказал: не рассказывай сюрприз должен быть сюрпризом. «И что-то они задумали?» Анастасия терялась в догадках.
А сам Гриша, договорившись, видимо, позвал и проводил её к соседке Марии Васильевне, об их дружбе все знали. побудь с подругой, пока готовим тебе сюрприз. Мария Васильевна выспрашивала у неё подробно про детей кто да как приехал (о, на самолёте, о, и Николай-то уже с утра выпивши). Они говорили долго, пока не позвали Анастасию в дом к праздничному столу, позвали и подругу Марию Васильевну, чему она обрадовалась очень. «В театр как бы не опоздать», был вечер уже, согласилась зайти на минутку Мария Васильевна.
Всё так сложно проходило весь день. И за столом-то её поздравляли уже. А вот ещё сюрприз: и что там?
Как только зашли они в прихожую, на душе у неё стало как-то неладно, вроде почуяла что-то нехорошее. А они все загадочно улыбаются. И ведут её в свою комнату. Двери распахнули. Как посмотрела, так и покачнулась Анастасия. Упала бы непременно, об косяк оперлась. В комнате ничего не было своего, узнаваемого, комната другая, чужая стала.
В её комнате поселились новые вещи: шкаф с тонкими ножками, блестящий, стол тоже круглый полированный, у стола мягкое кресло, вместо кровати, пузатый диван со спинкой. На окнах висела прозрачная, как марля занавеска.
Вот тебе, мама, это подарок от нас всех сказал Гриша, хватит жить в старье.
Поживи хоть на старости лет удобно и по-современному сказал Володя.
Это тебе наш сюрприз. добавила Маша.
Анастасия, про себя просила Бога, чтобы дал силы не закричать, не завыть бы в голос, и Бог услышал её. «Спасибо Вам И..» смогла она выдавить с поддельной улыбкой через силу. Потом она стояла у входа, потом прошла и села на диван, глядя на новую стенку продолжение шкафа, в которой на стеклянных полках что-то стояло, игрушка фарфоровая. Дети же, полагая, что она онемела от восторга, не стали ждать от неё больше благодарности, велели ей быстрее приходить к столу. Только внучка была с ней, и Анастасия обратилась к ней:
А куда это попрятали-то всё? спросила она робко, но с надеждой.
Что попрятали? не поняла Валерия.
Дак, вещи-то мои, говорю, куда дели?
Никуда не прятали. Заплатили грузчикам и шофёру, который мебель привозил, он и увёз, всё равно пустой ехал.
И куда?
Не знаю. На свалку, наверное. Да ты что, бабушка, жалеешь что ли? глянула ей в лицо внучка. Из-за «старья» не расстраивайся «этот хлам, старьё, ломанного гроша не стоит» повторила она слова кого-то из взрослых.
Пришла она за стол. Слабо ступая негнущимися ногами держась за руку внучки.
Когда открыли шампанское, налили бокалы, первым на правах старшего, как всегда, умно, красиво, чуточку мудрёно, говорил Гриша:
Друзья мои! Много в языке человеческом прекрасных слов. Но во все времена других важнее не будет, чем слово «мать», мама! Наша мама простая деревенская женщина. Но если в нас, в её детях, есть что-то хорошее это всё от неё, от её трудолюбия, сердечности и великодушия
Сказали свои слова и все другие за большим столом. Анастасия, через внучку просилась отдохнуть. И внучка от Гриши, по его «приказу» пошла бабушку проводить в свою новую комнату. Всё было в самый разгар застолья, так незаметно, что не многие видели, как исчезла Анастасия Михайловна.
Она прошла к себе в комнату. Свет зажигать не стала было достаточно того, что светил из коридора, через стеклянную верхнюю половину дверей.
Попробовала она сидеть в новом кресле но скоро почувствовала, что оно засасывает её, как болото, в котором она раз тонула в детстве. Не раздеваясь, прилегла на диван. Но её сухонькое лёгонькое тело не могло продавить новые пружины его круглого пуза и она скатилась к спинке. Лежать, словно зажатой в щели, между спинкой и сиденьем было неудобно. Анастасия открыла новый шкаф там были её вещи, слава Богу, взяла она пальто (его пока не выбросили) и легла на пол около дивана на шкуру медвежью. Шкура оказалась колючая. Пришлось её свернуть и затолкать под стол к окну.
Она положила пальто на пол, под голову подушку от дивана маленькую, их что-то много стало. И лежала она, ещё немного думая о том, что всё-таки у неё хорошие дети. Вон работу бросили, собрались, юбилей устроили. И не по злобе, а по недоразумению молодому больно ей сделали, от непонимания На свалку «Ей представилась огромная гора чужих веще, а сверху лежали её вещи старый сундук, старая гармонь, и кровать, застеленная, в которой, кажется, она сама спала. Ах ты, Господи, а ежели дождик пойдёт промокнет же она!» Знать бы, где эта свалка, пойти туда или прийти оттуда».