Не всякому доступно видеть диких животных в их домашней жизни, когда они не убегают, не прячутся и не глядят встревоженно по сторонам. А Романыч видел играющих лисиц, зайцев, умывающих лапками мордочки, как кошка; и ястребов-орлов в высоте небесной, выбирающих свою добычу на земле. Зрение Романыча было сродни орлиному. Благодаря такой остроте зрения, кроме нашего мира, который видели все, у Романыча был еще другой мир, свой собственный, никому недоступный и, вероятно, тот мир давал ему повод быть философом с самого раннего возраста. В школьные годы он учился хорошо, хорошо запоминал уроки и по учебникам только чуточку уточнял из того, что услышал от учителя. Назвали бы его «вундеркиндом», но скрытность, это еще одна была черта присущая Романычу.
Думал Человек и над своим феноменом зрения, читал специальную литературу.
_________________________
Глаза это парные органы, представляющие собой два шара глазные яблоки, «интересно, почему это фрукты сравнивают с живым организмом?».
Эти «яблоки» защищены с одной стороны костями черепа орбитами, а с другой стороны слоем кожи веком. «Орбиты глаз это как орбиты спутников вокруг земли? Примерно так», думал Романыч тогда, привыкая искать сравнения, приучаясь к философствованию.
Глазные яблоки снабжены густой сетью кровеносных сосудов их можно увидеть на белочной оболочке (склере), называемой в просторечье белками глаз. «Это как белок в вареных куриных яичках» для сравнения.
И еще множество различных приспособлений придумала природа для того, чтобы дать зрение человеку. Тут и брови, и ресницы от попадания пыли и грязи. И слезные железы слезами глаза «умывающие». А также конъюнктива, зрачок, радужная оболочка, лучевые и кольцевые мышцы, роговица и хрусталик двояковыпуклый диск, линза. Внутри глаза, на сетчатке расположены светочувствительные рецепторы палочки и колбочки. «Это как в лаборатории какой-то, только химия тут не причем, потому что вместо препаратов химических в тех колбочках преобразуется свет, идущий через отверстие-зрачок, сквозь стекловидное тело, внутриглазную жидкость, и падающий на сетчатку».
Четкое изображение предметов получается потому, что лучи света фиксируются точно на сетчатке. Но у некоторых людей глазное яблоко слегка вытянуто, и место фокусировки лучей не достигает сетчатки: изображение получается размытым. Это называется близорукостью. Чем сильнее удлинен глаз, тем хуже человек видит предметы, находящиеся в отдалении.
Когда, наоборот, глазное яблоко укорочено, лучи фокусируются за пределами сетчатки, и близлежащие предметы лишаются четкости изображения. Это дальнозоркость.
Причина и той и другой аномалии-нарушения в ослаблении глазных мышц. Нарушения зрения корректируют очками: вогнутыми для близоруких и выпуклыми для дальнозорких.
_________________________
Избавил Бог Романыча от болезней глаз и многих других болезней. Страдал он одной болезнью: суровостью своей. Юмора в нем не было, а значит, и веселья особого в жизни его не предвиделось.
Если ни в детстве, ни в юности он со смехом не дружил, ничего удивительного не было в том, что теперь Романыч был равнодушен ко всему и в последние месяцы своей жизни он омрачал мыслями и чувствами грустными.
Читал он всегда много и знал о юморе, о шутке достаточно, так что мог бы составить небольшое для себя эссе, что он и сделал в это утро и весь последующий день, просидев за письменным столом и штудируя книгу-цитатник, энциклопедию умных мыслей умных людей. Вот что у него получилось:
«Смех, насмешка, шутка.
Когда не над чем смеяться, тогда рождаются сатирики. Они выискивают и находят трудности и пороки людского сообщества, высмеивая их.
Иногда ирония должна восстановить то, что разрушил пафос. Восторги собой иногда переходят в излишнюю похвалу стоит немного пошутить и похвала куда-то уходит.
Люди любят мысли, которые не заставляют задумываться. А шутка часто бывает легкой на слово и на мысль, поэтому воспринимается людьми легко и быстро.
Смеяться можно над чем угодно, но не когда угодно. Мы смеемся и шутим над смертью самой, но только не у смертного ложа.
Так что, несмотря на легкость, это всё не так просто. Только тот, кто ничего не смыслит в машинах, попытается ехать без достаточно полного бака бензина или без масла, пока не заклинит мотор, и так же только тот, кто ничего не смыслит в разуме, попытается размышлять без твердой, неоспоримой основы.