Все разрешилось, месье де Лу, сказал он на неловком французском языке, ваше удостоверение, прошу, Пьер взял книжечку.
Мадемуазель Гольдберг и я говорим по-немецки, сообщил он, с кем имеем честь? незнакомец приподнялся.
Комиссар Вольфганг Хассельман, криминальная полиция Мюнхена, он разложил на коленях папку, расскажите мне все с самого начала.
Зашуршали яркие страницы TZ, местного мюнхенского, как выражались американцы, таблоида. Комиссар Хассельман заметил:
В «Курьере» ты прочтешь то же самое, депутат Краузе поиграл дорогой ручкой, произошла трагическая случайность, Вольфганг поднял бровь, боссам автопрома это не понравилось, но у нас не было другого выхода
Лично позвонив в Штутгарт, где помещалось руководство компании, Вольфганг объяснил, что интересы следствия требуют вольного обращения с фактами.
Теперь у нас упадут продажи, услышал он недовольный голос, мерседес надежная машина, у него не взрывается двигатель, комиссар отозвался:
Речь идет о просьбе из Бонна. Кажется, на Олимпиаде орудуют террористы, но мы не хотим их спугнуть
Утром Вольфганг побывал в ангаре, где проходила техническая экспертиза остатков мерседеса. Вылезая из полицейской машины, он заметил у ворот долговязого, загорелого парня в потрепанных джинсах и расписанной разноцветными кругами майке. Полковник Кардозо явился на рандеву чуть ли не босиком.
Вернее, в сандалиях и даже без носков, недовольно подумал комиссар, у него борода точно как у хиппи, борода и майка не помешали полковнику клещом вцепиться в обгоревшее железо.
В морге я побывал вчера, спасибо за соответствующий звонок, заявил он Вольфгангу, однако от бедняг мало что осталось, осматривать было нечего, полковник пыхнул дымом, прах и пепел, как у жертв нацистов
Комиссар Хассельман, передернувшись, ничего не сказал. Он чувствовал вину перед Иосифом, как велел называть его моссадовец.
Хотя по возрасту он не мог оказаться в лагере, напомнил себе Вольфганг, он, наверняка, родился в Израиле, то есть в Палестине, в ангаре выяснилось, что, несмотря на медицинское образование, Иосиф разбирается и в технике.
Нужда заставила, коротко объяснил израильтянин, однако у вас хорошие эксперты. Немцы всегда славились дотошностью во всем, касающемся машин и механизмов, один из работников, занимавшихся остатками мерседеса, гордо сказал:
Именно. Я в криминальной полиции тридцать лет, из-за спины Иосифа комиссар делал проклятому старику отчаянные знаки, я пришел сюда из консорциума «ИГ-Фарбен», который полковник Кардозо прервал его:
Поставлял отравляющие газы для лагерей уничтожения, в ангаре повисла тишина, давайте займемся делом
Мерседес Штрайблей погиб от американской взрывчатки. Товар, как выразился полковник Кардозо, пользовался спросом на рынке.
Арабы скорее использовали бы взрывчатку русскую, сказал кто-то из экспертов, они все находятся на содержании СССР, полковник Кардозо рассматривал искореженные остатки дешевого будильника.
Нет, он покачал головой, то есть вы правы, так называемая Организация Освобождения Палестины действительно тесно сотрудничает с Советским Союзом, однако в данном случае арабы хотели отвести от себя подозрения. Это обманка, он указал на столы, где разложили металл бывшего мерседеса, настоящий удар случится позже
Иосиф добавил: «Пятого сентября, если верить умиравшему Штрайблю».
Полковник знал от кузины Надин, что комиссар скептически отнесся к, как он заметил, бреду.
Он считает слова Штрайбля ерундой, кузина устроилась на подоконнике своего номера, когда речь зашла о Ритберге, он фыркнул и заявил, что Ритберг будущий профессор и депутат Бундестага, Иосиф мрачно отозвался:
Не сомневаюсь. Рука руку моет, он потер обросший светлой щетиной подбородок, ясно, что немцы нам не помощники, комиссар Хассельман решил, что мерседес подорвали леваки.
Семья Штрайблей не имела отношения к Израилю, сказал он полковнику Кардозо, но и адвокат и его сын славились консервативными взглядами, Иосиф велел себе прикусить язык.
У нас нет улик против покойного Штрайбля, невесело сказал Пьер, его визит в Париж не преступление, немцы не поверят показаниям Микеле Ферелли, Иосиф предложил запросить соответствующую справку в Израиле, а свидетельство Магдалены, Пьер велел себе говорить спокойно, не примут во внимание, тогда с нее еще не сняли психиатрического диагноза, Надя затянулась сигаретой.