И тут капитан Вернер проявляет свойственную ему ловкость. Господин Спински, обращается к Спински капитан Вернер, мне, кажется, что это пока что ваш кабинет, и значит, к телефону подходить ваша обязанность, тем более вы к нему ближе всех находитесь. И Спински мог бы в два счёта поставить под сомнение приведённые капитаном Вернером аргументы, самый главный и вообще неоспоримый аргумент, пистолет, ещё находится у него, но он действительно ближе всех находится к телефону, на расстоянии вытянутой руки, а с очевидностью не поспоришь, и Спински, глубоко выдохнув, берёт трубку. Откуда немедленно начинают доноситься принижающие достоинство Спински реплики.
Вам не страшно заставлять меня ждать? страшным голосом звучит страшный вопрос. И Спински до сглатывания слюны, набежавшей так быстро, что в пору было захлебнуться, до холодного озноба в спине становится страшно при этом его неожиданно посетила мысль о том, как было глупо злиться на капитана Вернера за то, что он повёл себя столь строптиво. И Спински, в нервном запале забыв, что он разговаривает по телефону, согласно кивает головой. И хорошо, что на той стороне трубки находятся люди догадливые и разумные, и там ещё больше не озлобляются на такой безответный ответ Спински.
Ладно, мурло, прощаю. Говорит голос из трубки и в душе Спински всё теплеет. Да, кстати, отличная идея. А вот эти слова человека из трубки трудно понять, и совсем неясно, к чему и к кому они относятся. Правда Спински не до того, чтобы в этом разбираться, а если в них нет конкретики, то он о них и вспоминать не будет. А вот как только в его уши потекла конкретика, да такая мало ему понятная и совсем не объясняемая её говорившим, то Спински опять начал растекаться в растерянности, вслед за собой погружая в мрачные мысли всех находящихся в кабинете людей. Которые при виде такого чувствительного поведения Спински, только напряглись и даже не подбодрили его взглядом сочувствия, столько нервов, вот и начал сдавать старик, а как-то неожиданно, вдруг озлобились на капитана Вернер.
Вот же сволота, все были вот так едины на его счёт, лень ему оторвать свою задницу от стула и подойти к телефону. А вот зачем им всем вдруг захотелось, чтобы к телефону подошёл капитан Вернер, то ответ на это нужно было искать в слишком эмоционально-подавленной реакции Спински на то, что ему говорят в телефон. Это так сказать, их ещё больше угнетает и подавляет. А вот на униженного и придавленного капитана Вернера им было бы не так за себя сочувственно и горестно на себя смотреть капитан своей потерянностью и раздавленностью сглаживал бы все эти углы мрачных ожиданий от новостей из телефона.
Позови мне к телефону мурло. Приказным тоном делает в трубку заявку невидимый собеседник Спински. А Спински сразу и не понимает, что от него хотят, и он даже решается переспросить. Кого? осторожно спрашивает Спински.
Для глухих повторяю, мурло. Уже более грозным голосом следует ответ. И тут Спински впадает во фрустрацию, не понимая, что ему сейчас делать. К тому же он так и не понял того, что от него требуют может они проявляют его на внимательность, ведь они сразу же его так назвали. А вдруг это не так? охлаждает, а может ещё больше накаляет в себе обстановку Спински, пока в итоге не решается спросить. Я не совсем понял. Что вы имеете в виду? О ком это вы?
А это вы сами между собой решите. И для этого, я думаю, вам много времени не понадобится. Пять минут будет достаточно. На этом вешается трубка с той стороны разговора. И Спински, с лицом подвергающим унынию всех на него смотрящих людей, с растерявшим последние остатки уверенности в себе, в полной растерянности взглядом смотрит ни на кого-то в отдельности, а во всё пространство кабинета. Ну а оттуда на него во все свои глаза требовательно смотрят все кто там был, в том числе и проснувшийся Талантов. Ну!? Не томи!? так и вопрошают все эти лица совета, приобретя за это мгновение нездоровый для себя цвет и крайне опасные мысли насчёт этого Спински, который и раньше не отличался особой расторопностью, да в том же деле выплаты дивидендов, что тогда ему прощалось, а сейчас это приобрело прямо невыносимый для всех характер, за что и прибить мало.
И тут вновь не выдерживает Лопатин, и он, придерживая себя одной рукой за бороду, а другой собранной в кулак, за стол, на который она упёрлась, с долей нездорового скептицизма по отношению к Спински (в общем, он готов того уже прибить) требовательно задаёт вопрос. Ну, что они сказали? На что Спински, явно специально делает наиглупейшее выражение на своём лице и, с тупым видом уставившись на Лопатина, как будто в первый раз его видит, и совершенно не понимает, кто это таков, после небольшой паузы заявляет. Они требуют подозвать к телефону мурло. И в другой раз эта шутка Спински была бы принята на ура, но сейчас никому из здесь находящихся людей совсем было не до шуток, и отчасти поэтому, Спински был никем не понят, и теперь уже члены совета выглядели до удивления растерянно. С чем они и принялись переглядываться между собой, пытаясь, как они уже не раз и всё бесполезно пробовали делать, найти ответы на свои вопросы на этих, таких же как у них ничего непонимающих лицах.