Ты знаешь, Веня, а я ведь сбережения полностью инвестировал в акции «Жмурбанка». Мне посоветовали знающие люди. Банк надежный, максимум, что ему грозит, какая-нибудь легкая санация, как ты думаешь? спросил Сергеев, продолжая прерванную беседу.
Неплохая идея, произнес Турхельшнауб. Он так не считал, но спорить с Сергеевым было делом бессмысленным.
Вот и я говорю: экономику ждет невиданное ускорение расчетных параметров роста. Потом, «Жмурбанк» возглавляет Генрих Блюй гениальный менеджер, и вообще, Homo Sapiens in law6.
Согласен, Генрих Блюй это современный Давид, побеждающий Голиафа. Бухает только, по слухам, многовато.
Венечка, ты ведь считаешь «Жмур» лучшим банком в Москве? уточнял Сергеев.
Конечно, самый лучший, и название красивое. Остальные вообще в подметки не годятся.
Знаете что, я слышал оригинальную версию о том, куда запропастились дворники-таджики, почему снег больше не чистят во дворах. Оказывается, нервная система гастарбайтера несовместима с новой сетью вай-фай, которую устанавливает сейчас центральная телефонная служба в домах. Дворники подвисают, и пришлось спешно их вывезти в Белоруссию. Новых пока не нашли, созваниваются с посольством Киргизии, перебил разговор неприлично нетрезвый Белгруевич.
Завязывай пороть чепуху, Гриша. Вот правду говорят: сорок пять лет пограничный возраст. Пограничный между беззаботным детством и глубоким маразмом. Закажи лучше пива, пора нам в парилочку наведаться.
Друзья разделись догола, взяли березовые веники, повязались простынями, нацепили войлочные шапочки и отправились в святая святых. У входа в банный алтарь скопилась очередь. Банщики как раз подготовили фирменный вознесенский пар, настоянный на травах, и готовились запустить нетерпеливую толпу в разогретую парную. Голые мужики вваливались по одному, организованно, гуськом поднимались по лесенке на полати, пригибаясь к самому полу от нестерпимого жара, стелили простыни на чистый пол, покрытый струганой осиновой доской, укладывались тесными рядами. В парной по традиции молчали. Действо отдаленно напоминало церковное богослужение. Пар плотным раскаленным облаком стоял сантиметрах в двадцати от пола до самого потолка. Люди лежали и пропитывались нисходящим теплом.
Минут через семь в парную поднимался «архангел» так называли банщика, вооруженного простыней, подвешенной на жердь, в задачу которого входило постепенное опускание пара вниз, на стонущие от жара тела. «Архангел», помахивая простыней как флагом, с трудом передвигался по пространству парной и приговаривал успокаивающие мантры:
Разговорчики отставить, шепоток проглатываем внутрь, десять минут невесомости. Лежим, мужики, терпим. Кому холодно двигаемся ближе к печке, кому жарко ныряем в купель, кому мало перемещаемся в буфет, кому много на улицу, а если не терпится в туалет. Расслабляемся, вбираем пар, представляем себе, что прямо сейчас в нашу парную входит на цыпочках женская волейбольная сборная в полном составе, одна за одной
Постепенно пар пробирал до позвоночника, кожа становилась нечувствительной к жару. Через десять минут разгоряченные мужики по одному вываливались из парной. Прыгали в ледяную купель, погружались с головой в воду и бежали скорее к кружкам с пивом. Слышались крики, оживленный разговор, заливистый смех. Заказывали закуски: конскую колбасу с луком, соленого рыбца, хачапури, китайские дим-самы, жаркое в горшочке, студень с хреном, соленья по-деревенски и все подряд.
Умиротворенный Турхельшнауб, привалившийся к стенке «купе», отдыхал. Думалось ему, как хорошо поломать замыслы распроклятого понедельника таким вот неожиданным заходом в баню. Впрочем, будут ли теперь трудовые понедельники? Сергеев мирно посасывал пивко, Белгруевич покусывал малосольную красную рыбку с бородинским хлебушком и маслом.
А вы знаете, я сегодня Лешу Припрыжкина встретил случайно у метро, вспомнил неожиданно Турхельшнауб.
Да? удивился Белгруевич. Он же свалил после первого курса с нашего факультета и занялся физикой твердых предметов. Дурак, в такое смутное время бросить теологию. Его поступка тогда никто не понимал. Я с ним с тех пор не общался. Как он поживает, чем занимается?