Одумались? Проявите покорность.
Много побитых стали просить в слезах, чтоб и впредь «колотили, били, учили».
Славно!.. Довольный инка-по-милости перешёл на другие важные темы. Что кому нужно мы подсчитали. Сказано Потрясателем Мира, а Тýпак Инкой Йупанки удостоверено: у кого нету нужного дать тому. Виноват подлый Кáвас, но получает шерсть на одежду, целый мешок. Ликуйте. Айау хайли!
Хайли-ахайли!! вторили толпы.
Кáваса унесли с мешком, и Римаче продолжил:
Про руна-си́ми В чём тут смысл? Почему руна-си́ми, а не ваш глупый чáчаский говор? Тёмный язык мысль тёмная; светлый язык мысль светлая. А светлей руна-си́ми нет вокруг; и на нём говорят подвластные Сыну Солнца. Главный учитель вам назовёт слова.
Вмиг плюгавый чиновник вскрикнул: Тýпак Йупанки!!!
Толпы сказали: Тýпак Йупанки!!!
После вникали в смысл «митимáе», также в смысл «рýрай»: «пóдать» и «делать». Уразумевши эти два слова, чача немедля одушевились, взоры прояснились; ведь наличествовала тенденция, что они, «усвояя речь инков, сбрасывали отсталость, невосприимчивость, и у них бралась склонность к тонким предметам; ум устремлялся к высшим» идеям.
Жрец Айуана выпалил здравицу:
Повторим за мной: Солнцебог Победительный, жизнь питающий, день рождающий, нас кормящий! Возблагодари, бог, инку из инков! Он, милосердный, с тёмных стезей нас вывел в мир света! Много картошки мы соберём ему, Сыну Солнца! Мы его любим!..
Чернь повторила и удалилась с кладью духовности. Господа скопом двинулись в крепость. Выше её был дом в пещерах, сдобренный блоком внешних стен и увенчанный крышей свежей соломы. Он вис на пике и достигался маршем ступеней, узких, высоких и кривоватых, так что Римаче и Айуана шли потихоньку, не без опаски. Прежде был двор; затем коридор ввёл в зал с паласом, где в клиновидные окна бил свет луны, а печка, ёмкость на ножках в виде яйца, рефлектор, пыхала заревом.
Славный дом! произнёс жрец, греясь. Будто у принца! Что помогает тебе жить справно? Мудрость твоя иль духи?
Андские духи, то есть деревья, скалы, могилы, храмы, подвалы, совы и прочее, населённое сверхъестественным, были чтимы, как, скажем, лары либо пенаты в римской культуре, и столь же властны.
Выйдя, Римаче вскоре вернулся с крашеной керамической головою в шапке. Жрец, тронув ручки, соединявшие два наушника этой шапки, вскрикнул в восторге:
Кто это сделал?! Точно живая! В Куско не сыщешь!
Градоначальник, вынув из ниши чаши из глины, сдвинул к рефлектору табуреты.
Да, в Пупе Мира нету такого На голове сей леплена шапка с как бы наушниками от ветра. Что за народ их носит, друг Айуана? Ну-ка, подумай.
Инки, аймарцы больше не знаю.
Хекнув, Римаче присел. Друг, выпьем.
И «голова» засочила вино из горлышка, в кое ручки сливались.
Жрец, глотнув, подскочил. Йау, вкусное!
Опрокинув в рот чашу, градоначальник опять ушёл и доставил иной сосуд: расписную чету в соитии. Жрец взирал, как она льёт пьянящую влагу из ручек с горлышком.
Айуана! начал Римаче, ёмкость отставив. Я точно сокол, видящий кроликов и не ведающий, что выбрать. Много событий; странные происходят дела. Предчувствую перемены. Наш Хромоногий Тýпак Йупанки скоро вторую ногу сломает.
Йау!! Сломает?! жрец изумился.
Ночью однажды мне повелели от Виса Тýпака принца, многомогучего: здесь послы царства Тумпис, ты размести их. Принял я тумписцев, спать лёг. В полночь посол с кувшинами, из каких нынче пьём с тобой, просит чести с ним выпить, сам узкоглазый, в шубе из меха. Пили по-нашему знает свычай! и я спросил, откуда он. «Из Великого Тумписа, из огромной страны!» шумит. «Славно знаешь язык наш». «Близко, шумит он, Тумпис Великий от Чачапуйи. Тумпис могуч, силён! А в друзьях его земли Ки́ту, Каньáри, Сáнку и Чи́му». «Куско, веду ему, эту Чи́му разбил давно». «Пью за вас, за героев!» он говорит мне. Я всё хмелею. «Тýмпальа Первый, Тýмпальа Вечный, снова шумит посол, самый знатный! Он отпрыск Моря, он синей крови!» «Солнечной крови, я отвечаю, мой благодетель, звать Титу Йáвар!» Щурит он глазки, смотрит в упор. «Где муж сей? вдруг вопрошает. Мне управитель над Чачапуйей принц Виса Тýпак сказывал, что у вас царь Тýпак Йупанки, главный из инков. Я был обманут? послан не к равному моему властителю?!» в крик орёт он. Сколько селений столько, известно, и соглядатаев. Я признался, что главный Тýпак Йупанки. Тумписец снова: «Я попрошу тогда проводить меня к Титу Йáвару, как советовал мне Римаче-градоначальник» Ох, Айуана, солнцуугодный! Вмиг во мне Апу-ри́мак19 грохнул, ибо смутьянов без разговора вешают вверх ногами, дом засыпают, род истребляют. «Нет, я солгал!» воплю. А посол этот сбросил пышную шубу, встал в яркой мантии. «Знай, орёт, что зовут меня Кóхиль. Сказывай правду!» Я рассказал тогда всё об инках древних и старых родов, а после о Пача Кýтеке, захватившем власть, и услышал: «Чистых кровей царь Тýмпальа Вечный! Равен ему солнцекровый муж Титу Йáвар, будущий царь ваш! Нынешний царь пройдоха!»