И идёт за мёдом дикого звездопада.
А звездопад в июле прян, сочен и свеж.
И пасечник берёт боевой тимьян, пробивает брешь.
А там, и помимо мёда, не исчитать добра
И ягоды радуг, и в самое небо дыра
И он уползает вглубь, где встречает смотрителя маяка
Такого же старого дурака.
«Будешь?» вопрошает тот. «Да, пожалуй, налей-ка».
И они чинят и ладят идущую вдоль горизонта аллейку.
Трудятся без ворожбы и какой-то там ритуальной пляски,
Согласно ученью постройки антимиражной
Мечты будущих дней.
Чтоб никому уже не было страшно,
Что ведьмы читают своим детям рассветные сказки
Из «Молота фей».
До предела мрака
Для чего ж нам небо? в небе нету Бога.
В небеса пойдём мы, в небесах ни беса.
Кликнем отче Сергия с Патанджали-йогом,
И всех тех, чьё время уходить из леса.
Наши тропы будут виться по скрижалям,
Станем жечь костры мы у ночей простора.
Кто-то ж должен сведать путь с начала дали
До предела мрака, до скончанья взора.
Нам в пути помогут радуга с ромашкой
И ручей межскальный, что едва не высох.
Он был мал настолько, что вмещался в чашке,
Но бежал не с горки, а взбирался в выси.
А потом подрос, и Патанджали молвил:
Вот теперь на нём мы поплывём повсюду.
И спустили плот мы на ветра и волны
И его по свету потащил Гаруда.
И двенадцать ржанок, с ними птица Сирин
Радуги плели нам из цветов заката.
И весь мир безмерный был утихомирен,
И по всей округе становилось свято.
Нас оставляют
Чёрный квадрат, словно чёрный гранит,
Как пьедестал, чтоб мы стали повыше.
День предыдущий уже не болит.
Толку кричать, если фатум не слышит?..
И продолжаем мы в зыбкой тиши
Песни бурчать и бренчать однострунно
Тащим с улыбкою наши гужи
В сдвинутом на ухе нимбе перунном.
Чёрный мой кофе, ох, чёрный мой ром!..
Вас я мешаю без тени зазренья.
В небо опять уплывает паром.
Нас оставляют учиться старенью.
А улитки продолжают играть
Дудочки и колокольчик вот и все инструменты,
На которых играет оркестр белокрылых улиток.
Тает сахарный дым под лучами абсента.
Я читаю твой свиток.
В нём как синица въехала в город на колеснице,
В которую запряжены три журавля.
И, выйдя под розовый всполох зарницы,
Их встретила дочь короля.
А все, кто был рядом, узнали, что тьма не похожа на тень.
И, разглядев журавлиные дали, поднялись с колен.
А улитки продолжают играть прозрачный полуденный блюз.
В перламутровом пламени прямо над ними танцует стайка медуз.
Но дирижёр уже уложил скрипку в футляр.
На нём капитанский мундир. Ты шепчешь: А знаешь, он бывший корсар.
И садишься подле меня. Рядом твоё плечо.
Дочь короля это ты; кто же ещё?
И мы вместе смотрим в закат, который нас стережёт.
А капитан выходит на мостик, голос его, словно буря ревёт:
Рубим канаты! Три киля дьяволу в пасть! Полный вперёд!
Она пришла из Шулема
Она пришла из Шулема
Ко мне в Аркаим.
Отколов от хитона три хризантемы,
Молвила: Раздай им.
И я пустил их по тверди, воде и небу,
И вместе сели за стол Индра, Перун и Один.
А вестовой Эреба
Сказал: Хозяин велел поклониться. Теперь он свободен.
Юродивый
Юродивый пел, что всё будет в четверг,
Что мрак в нашем мире почти что померк.
И что для узлов не нужна бечева,
И что для души ни к чему голова.
Слетались к нему стаи белых ворон,
А он говорил про замену времён.
Затем улыбнулся: Зерцало криво
И тут участковый прошёл сквозь него.
А он обернулся к народу, шепнув,
Всё это не боле комедия-буф,
Последуйте дао, но помните дэ,
И будьте везде в нашем славном нигде.
Здесь радуга неба к нему снизошла,
Блаженный промолвил: Простите, дела.
Мне нужно построить для солнца гнездо.
И тихо исчез, как вода в решето.
Шишел-Мышел выжил
Слышал ли ты, слышал?
Шишел-Мышел выжил
Он один лишь вышел
Из закатных врат.
Он теперь недвижен,
В ангелы расстрижен.
Он как бархат вишен
На губах дриад.
Что же нужно боле,
Сколько ж нужно боли,
Чтобы стал намолен
Каждый новый шаг?
Взять и выйти, что ли,
Из пещер и штолен?
Право же, доколе
Будет всё не так?
С Шишелом к вершинам
По морю идти нам.
Лишь из паутины
Сладим такелаж.
По глубинной тине,
По полям полыни
Путь трясинно-льдинный
Будет только наш.