Агуш Лекс - Миролисье. Сборник стихов стр 2.

Ей интересно, где ей наливают,
ей интересна пьяная кровь
Её возбуждает. Я всё понимаю,
Но какая тогда это к черту любовь?

И каждое утро, страдая в похмелье
и слушая сердца стук дурацких часов
я буду бояться услышать мгновенье,
когда она не проснётся, а я не готов.
Услышать мгновенье
Услышать мгновенье

Её меняется голос, её меняется запах 
он отвратительно мерзок, словно за нос укус.
И я опять понимаю, что я бессилен и жалок,
и с тошнотою её я представляю на вкус.

А у неё всё в порядке, у неё всё в ажуре!
Всё у неё под контролем, ведь рядом только друзья
Я вслед гляжу из окна её знакомой фигуре,
я всё хочу изменить, но это сделать нельзя
Но услышать мгновенье
Могу услышать мгновенье

Взял кружку, неосторожно
облился кофе и книжную
обложку залил.
Как можно!
Теперь она будет рыжею!

Однажды, оглянувшись, кину взгляд
и думаю: О, я уже другая!
Я эту жизнь от края и до края
не по прямой,
и не вернуть назад
Была ль она?
И в голове сомненья.
Но этот день  как чудо возрожденья!
Я  та же я:
весна, цветущий сад,
шмелей лучистых золотистый гул,
и голос
 Не одна!..  он мне шепнул.

Мне нравится эта серьёзность,
это заботливое внимание.
А ты мою же стервозность
называешь «поклонникоманией»,
и я перестаю понимать,
кто из нас старше вообще-то,
когда ты утром: «Не спать!»,
или что я слишком легко одетый
и поэтому мёрзну, а потом:
 Давай, ешь!, 
а когда тебя нету, ищу, где ты
Повелительный вымышленный  твой падеж,
Звательный  мой.
Морфология света.
Такое явление взаимоотношений:
то у тебя гордо нос вздёрнут,
а я смеюсь, и моё мнение
для тебя солёный, но забавный омут 
Смешит, морщишься, тоже смеешься 
смеемся вместе. Говорю: «Хватит, в пекло!»,
Успокаиваемся.
Ты льёшься,
золотишь,
потому что ты зеркало.
Отвесный подъём  ногтями по льдине,
непонятно куда, куда-то ввысь
до слез  когда ты зовёшь по имени
или когда говоришь: «Не злись..»

Ещё одно пробуждение 
минус ночь.
Сон  это потеря времени или полёт фантазии?
Отдых, если вдруг не вскочишь
от шлепков осколков и пуль по грязи.

Или ярко, как на картине
в поисках для счастья ингредиента,
ползёшь, прижимаясь к тающей льдине,
которой всё меньше,
а ты  одетый.

Просыпаешься как на пожар:
быстрее встать, мыслью не маяться.
Думаешь  как хорошо, что спал,
уже с реальности не повторяется.

Ночью, касаясь рукою стены,
иду к холодильнику  пожрать.
Не потому, что голоден,
просто сны
легче едой под кровать загнать.

А как у тебя с этим обстоит дело?
Надеюсь, что в лучшем виде!
Могла бы и удержать моё тело,
но спишь
спи!
Я не в обиде!

Из тьмы, где, мне казалось, без просвета,
без жизни, только давящая мгла,
донёсся звук.
Послышалось: «Ну, где ты?»
Ответно в сердце звянкнула игла.

На ощупь, осторожно, шаг за шагом
шагал вперёд, не видя, в темноту,
на тонкий звук 
он был как будто рядом,
хранил надежду, веру, доброту.

Последний шаг.
Опоры больше нет.
Густая тьма,
и я ступил, как мог.
И вдруг из тьмы ко мне листвою света
был на руках преподнесён цветок.

Не знаю, как, но только в одночасье
я им очнулся  тот же странный цвет
и светлый голос: «Вот, возьми на счастье»,
и выдох мой  согласия ответ.

Я стал цветком и потянулся в руки.
Не зная, чью, но я схватил ладонь.
И лёг в неё, уже не одинокий.
И не во тьме 
Я порождал огонь.

В голове то ли дым, то ли пыль 
Запорошено ль пеплом седым?
Крупным пикселем: некая быль,
Жить в которой пришлось двоим.

Я и ты. Я люблю тебя.
Говоришь, что и ты со мной.
Мы друг друга храним, любя,
 Мы друг друга раним порой.

В нас так много похожих черт,
В нас так много разных эпох.
Ни черта в нас простого нет 
Ты не ангел, и я не Бог.

Нам бы встретиться не сейчас,
Нам бы быть поюней, постарей
Нам зачем-то отложен час,
Мне  твоим, а тебе  моей

Будет странным для всех вокруг 
Видеть нас, уходящих вдаль
Во взаимном сплетении рук,
Хоть и было такое встарь.

Что такое? Зачем слеза?
Я не плачу. И ты не плачь!
Я с тобою! А что гроза 
То пройдёт, унесётся вскачь.

Все сравняет песок степей,
Для которого век  что всполох
Мы уходим в весну аллей
Разнотравьем живых дорог.