Агуш Лекс - Осенние снега. Сборник стихов

 Какая же это «дружба», если это «любовь»?  Я не знаю  Я Тебя узнаю́.

Мне так удобны малые тревоги:
и моросящий дождика привет,
и в хлябь степи ушедшие дороги,
и грязь, отягощающая ноги,
и паутиной отражённый свет.

Листва, едва шуршащая в беседе
и древний шёпот капель без конца
смывают тишину в твоём ответе,
как в облаках черты смывает ветер
невыносимо милого лица.

Мне так легко, пленительно  спокойно,
так странно, что как будто не чужой
среди берёзок  в реверансе стройном 
багряном, золотом, благопристойном;
лишь птичий крик прощанием невольным
зовёт тянущей, плачущей струной.

Бессмысленно искать, что значит «дружба»,
Слова великих не помогут тут.
Скажи, если тебе чего-то тебе нужно,
Приду, когда другие не придут.

Я, видимо, не тех люблю,
не так я, видимо, настроен 
от счастья что-то не пою,
в печали лишь о счастье вою.

Туманом брошена. Росу 
она холодная такая 
в ладони я к груди несу
и ею сердце остужаю.

и чем тоскливее мотив,
тем он нежнее почему-то:
всё как у всех: частично жив,
частично  мёртв уже минуту.

Запускали ребята змея,
он летел, а за ним их  стая.
Все бежали, кричали, веря,
что с ним вместе они летают.

Запускали воздушного змея 
в небесах он висел, парящий,
из бумаги сделан и клея,
а летает  как настоящий!

Что игрушка сказать несмело 
промолчал даже честный кто-то!
Да какое, в принципе, дело,
есть же счастье и чувство полёта!

Диалог воображаемых героев
в пустой комнате моей головы:

Мне некогда. Уходишь  уходи.
Я не гоню, но дверь закрой, пожалуй.
Не знаю, что найдешь ты впереди,
но что-нибудь найти тебе желаю.

Пусть я «козёл», «моральный деградат»,
хоть как зови. И уходи «fare presto»;
в тебе теперь есть собственный талант,
раз говоришь, что нам с тобою тесно.

Я рад, что это всё сказала ты.
Я не могу, не мог все наши двадцать.
Я вижу, что твои глаза пусты,
и об любовь не стану спотыкаться.

Всё наше  прошлое. Мы разные, прости,
ласкай своё разбитое корыто.
Мне некогда. Уходишь  уходи!
Не возвращайся. Некуда. Закрыто.

Чудаковатые танцы
на глади озера  в сланцах.
Танцует  значит, так надо, 
и ни к чему не придраться!

А может, справку оформим?
И запретим целоваться
тому, кто в глянцевых сланцах
танцует в озере танцы?
Чтоб только если за двадцать,
и чтоб воды не касаться,
о звёзды не спотыкаться,
и в небе не отражаться!

Иначе эти поганцы
Без разрешений инстанций
вдруг возомнят, что посланцы
каких-то высших субстанций
и нам аукнутся «танцы»
так, что потом от квитанций
нам будет не проморгаться
да что ж мы делаем, братцы?!!

Нам говорят, что Зло  внутри,  и лгут.
Нам говорят: стремитесь к совершенству,
когда перед глазами там и тут
мы видим тьму, обман и непотребство,
и жизнью правит ложный идеал
без капли совести, щелчками банкомата.
А тот, внутри который, так устал,
что прячется стыдливо и распято.

Мы маски. Мы почти не то, что есть.
Добро боится, за добро накажут.
Нам репутация важней, чем даже честь.
Добру наружу бы, но стражи, стражи, стражи